Русь, откуда ты?

Если бы речь шла о том, чтобы получить вообще высокоавторитетного князя, то проще всего было бы обратиться к Византии или Риму, но этого не сделали и об этом даже не думали, ибо нуждались не в чужестранце, который ничего не понимал в местных условиях, а в славянине, который знал веру, язык, право и обычаи, мог «судить их по праву». Нужно помнить, что функция князя состояла отнюдь не в руководстве войском (для этого существовали воеводы), а, главное, в управлении и судопроизводстве. Нуждались в умелом, разумном управителе и справедливом, знающем законы судье. Этим требованиям мог соответствовать только славянин.

Действительно, один из предлагаемых кандидатов был «от полян», т. е. из Киева. Были ли поляне в то время независимы или подчинялись хазарам, мы не ведаем, но совершенно ясно, что представляли для новгородцев некоторый интерес, ибо к племени, стоявшему ниже, новгородцы не обращались бы. Очевидно, Киевская Русь была уже тогда чем-то заметным, а может быть, и значительным.

В славянстве другого кандидата — «от дунайчев» вряд ли можно сомневаться, так как на нижнем течении Дуная, о котором только и могла быть речь, сидели лишь славяне. Очевидно, они были достаточно известны и импонировали Новгороду.

Третий кандидат был «от хозар». Хорошо известно, что на Дону и на Нижней Волге (Итиль) было много славян и они играли видную роль в жизни Хазарии. Очевидно, торговые сношения давали возможность новгородцам знать, что делается и в этом уголке Европы. Что речь и не могла здесь идти о чужом, т. е. настоящем хазаре, видно из того, что поляне того времени были под игом хазар. Но трудно представить себе, что новгородцы искали себе ярма. А ведь, избравши хазарина, они просто вкладывали свою голову в петлю. Ясное дело, что они выбирали себе князя, а не угнетателя. В Хазарии, где сходились различные торговые пути, они могли найти славянина, достаточно культурного, осведомленного и уже чем-то проявившего себя на поле общественной деятельности (скажем, судью в славянской части города Итиля и т. д.), но брать оттуда человека иного языка, иной веры и обычаев было нелепо.

Наконец, четвертый кандидат был «от варяг». Вряд ли приходится сомневаться, что и здесь речь шла о славянине (это будет в дальнейшем документально доказано). Вспомним, что понятие «варяг» очень обширное и ни с какой определенной нацией не связанное. Саксон Грамматик прямо говорит, что шайки, нападавшие на Англию, т. е. варягов, состояли из данов и славян. В западном углу Балтики в то время существовали еще видные славянские государства, и нет ничего удивительного в том, что новгородцы, тяготевшие к Балтийскому морю, знали их отлично.

Может, однако, появиться сомнение: зачем, после того как новгородцы только что избавились от ига варягов, они снова их призывают. Все объясняется просто: варяги, как это мы выяснили, были разные, в состав их входили скандинавы, германцы материка, славяне Прибалтики, финны и др. Прогнавши одних варягов, несомненно, чужих по крови, новгородцы могли искать князя и среди славян-варягов. Оказалось, что именно этот кандидат был избран. Как и почему это случилось, становится ясным из ряда Новгородских летописей, в первую очередь — Иоакимовской.

Иоакимовская летопись до нас не дошла. Но самая существенная часть ее, попавши в руки Татищева, была перепечатана в его «Истории» и тем вошла в обиход. Признание ее апокрифической совершенно неосновательно. Во-первых, кроме нее существуют еще Новгородские летописи с тем же самым в основном содержанием. А во-вторых, в ее содержании нет ничего легендарного и невероятного. Как и во всех летописях, во вступительной части содержатся сведения, почерпнутые из легенд. Но это участь всех летописей. Интересующие же нас сведения относятся ко времени деда Рюрика. Ко времени, от которого мы можем ожидать совершенно точных сведений. И действительно, сведения эти ничего фантастического в себе не заключают, вполне логичны и косвенно подтверждаются дальнейшими событиями.

Небезынтересно будет отметить, что самая полная Новгородская летопись, по содержанию в основном совпадающая с Иоакимовской, до сих пор не опубликована. Объясняется это тем, что Новгородские летописи намеренно отодвигались на задний план, содержание их подвергалось сомнению, ибо оно противоречило «Повести временных лет», которая стала как бы каноном историков.

Что составитель «Повести» игнорировал Новгородские летописи, вполне понятно: он писал историю Киевской земли, Южной Руси и, естественно, не имел желания и даже возможности уделять внимания и Руси Северной. Он совершенно недвусмысленно Рюрика, первого князя-варяга, за русского князя не считает. Его Новгород почти совершенно как таковой не интересовал, а лишь во взаимоотношениях с Киевской Русью. Поэтому он ничего не сказал, что было до Рюрика. Да и о самом Рюрике сказал меньше, чем знал. Это понятно.