Русь (СИ)

Как день Творения седьмой.

26 марта-26 апреля 1999 г.

СКАЗКИ ИЗ РИМСКИХ БАНЬ

Мета была уж близка - вот-вот, казалось, достигну,

Но разломилась в куски вдруг колесница моя.

Овидий

(На скамье двое: старик и юноша.

Перед ними оплетенная бутыль)

1.

- Помои, не вино.

Да, в Риме не был ты давно.

А Рим, он тот же:

Кто богат - богат, кто беден - беден,

И те же праздники, и те ж соседи:

Германец - на востоке, на севере - парфяне,

Клянусь Юпитером, наоборот,-

От этой еллинийской дряни

Еще не то соврет мой рот.

А Рим, он тот же, и, как челн,

Меж сплетен Палатинский холм,

И на заборах та же классика,

И рев затравленных зверей,

Кому-то Рим как чаша массика, 1

Кому-то свежий сельдерей.

И жены здесь, как и везде,

Алмазик предпочтут звезде, -

Спроси любую смело,

Коль, я не прав, пусть Бахус влево

Чихнет над кружкою моей.

И скажет: "Больше, хрыч, не пей!" 2

Женился Цезарь, овдовев,-

Красивый темноглазый лев,

Горячий на посулы.

Помпея - внучка Суллы, 3

Невинна, как весталка,

Пророчица, гадалка,

Капризное дитя –

Любила Цезаря шутя.

Он только за порог,

А в спальню Публий Клодий - скок!

Да в женском платьи как на сцену

К Помпее смугленькой явился!

А Рим, тем временем, молился, -

Кто римским фарсам знает цену?

О сколько утекло воды!

В тех водах Рим утонет.

Мне Август говорил: "Светоний,

Ты много на себя берешь,

Смотри, в зверином рву умрешь -

Достоин ты клыков и лап,-

Ты и судья, и эскулап!

Да кто ты? Между нами,

Так, выдумщик из бани,

И вечно с полной кружкой,

Поди проспись, пьянчужка!

Смешал века и лица,-

Такое не приснится

И трезвому во сне:

То Калигула на коне

У стен троянских скачет,

А на стене стоит Нерон

И зажигает факел он,

И над сюжетом новым плачет!

Вся даль огнем объята,

И Рим, как знамя, реет,

А Цезарь из сената:

"Я Галлией владею!"

Светоний, правда позабыта,

А ложь не стоит вспоминать,

Ты б у Плутарха и Тацита

Учился сказки сочинять.

Слог занимателен, но тон...

Ты желчен, словно Цицерон,

А бабник, как Антоний,

Поди, проснись, Светоний!

Рим от тебя устал,

Уймись, старик лукавый!

Ты говоришь он пал?

А ведь стоял на славу..."

2.

Марк Брут. Хотя не в Бруте суть.

Поэму Цезарь озаглавил «Путь».

Он с детских лет любил дорогу.

Под черный плащ упрятав тогу,

Один бродил он смело –

Счастливый, загорелый, -

Не зря его боялся Сулла!

А, как он плавал! Как акула!

На все хватало силы:

От Рима до Сивиллы

Лететь на колеснице

И видеть сквозь ресницы

Как солнце отстает, -

Не путь, не путь - полет!

На все хватало силы:

Любить в цвету оливы,

И женщину любить в оливковой тунике,

И слушать в храме крики,

И в храме убивать,

Все капища опустошать,

От блеска злата не дышать,

И, роясь в галльской дани,

О жемчугах Британи

Мечтать, мрачнея сердцем!

- О, столько бы сестерциев,

Чтоб завалить весь пруд,

Тот, где навмахии дают!

Как он находчив, остроумен как!

«О, Африка! ты у меня в руках!» -

Он закричал, свалившись с трапа,

И запустил поглубже лапы

Ко Птолемею в сундучок…

- Я не жалею ни о чем:

Мечтал, желал — и все сбылось!

Я виночерпий твой и гость,

Благоуханный Лотос Нила,

И нет другой, для сердца милой...

Когорта за когортой!

Весь мир перемесил!

Непобедимый, гордый!

На все хватало сил!

- Устал я, небеса, и вы со мной устали!

Мне страшно по ночам, а дни мои в печали;

Печаль ту не берут ни время, ни забота,

Мне нужно осушить Помптинские болота,

И нужно заглянуть давно за Пиренеи, -

Успею ли? Успею.

Куда мое девалось счастье?

Не им ли заплатил за власть я?

О, небо, я твой нищий!

Твое «вифинское блудилище»,

Поверхностей и сутей

Холодный наблюдатель,

Роскошен и распутен,

То брат я, то предатель!

Я изменял азартно, всласть,

Чтоб одиночество и власть

Мне роком стали! О, удел,

Чего хотел я - все имел!

И Галлию, страну преданий,

Ночами снится мне она,-

Краса земли из состраданья

Или в насмешку нам дана?

Я изменял себе, оливам

И галльским зимам молчаливым,

И той, чьи пальцы из сандалий

По-детски вверх чуть-чуть торчали…

Всему свой час, своя минута:

Полету, взгляду, Марку Бруту.

И путь замкнулся как арена,-

Конец, начало - все измена.

Умолкли в храме крики,

В оливковой тунике,

В сандалии обута.

Любил ее, любил и сына ее - Брута.

3.

-Наш Август, эк, скакнул из грязи,-

Дед торговал в лавчонке мазью,

Папаша - первый ростовщик,

А сын - жестокий «вазовщик»! 4

Жесток, но скоро Рим отстроил –

Кирпич на мрамор заменил,

Дакийцев гордых успокоил,

Рабов покрепче посадил.

Кидал, он кости так бывало,

Всю ночь доска не остывала!

Жена его с улыбкой фурии

За ним следила даже в курии!

Не прост, не прост Октавиан,

«Отец отечества», тиран, -

Да что с ним голову морочим,

Одно скажу, был Август - отчим,

А пасынок его Тиберий...

Его боялись даже звери!

Он проклял всех и проклял мать-

«Мне б волка за уши держать!

Не волка, нет, судьбу в руках!»

И лег на Рим тяжелый страх.

А что Тиберий? Мрачный лирик,

Он вовремя вошел в Иллирик

И вовремя надел венок,

И получив трибунский срок,

Желанных почестей добился,

На дочке Августа женился,-

Не упустил он ничего,

Но что озлобило его?

Быть может, дни большой печали,

Когда любимую отняли,

Когда беду сменяло горе?

Он ждал и ждал и слеп от моря,

И чайки, словно персик осы,

Скрывали Родоса утесы.

Познал тревоги в полной мере

Злой пасынок судьбы Тиберий.

Под крики черни, ропот триб

Тела кидал он в мутный Тибр

И в праздники и в будни.