Русь сидящая

Костик оказался хорошим зятем, внимательным и послушным. А Танюша всем на радость быстро родила двух деточек-погодков, мальчика и девочку. Костик остался работать на родном заводе и, как человек непьющий и отягощенный несколькими высшими образованиями, дослужился до начальника цеха и быстро шел в гору.

Все кончилось в один день. Наверняка это была пятница, 13-е, хотя история о таких подробностях умалчивает.

Костик пришел с работы домой странный. Искупали вместе с Таней детей, уложили, сели пить чай перед телевизором. И тут Костик сказал Тане, что встретил и полюбил другую женщину. Да так полюбил, что вскоре у них родится ребеночек. Прощай, Таня. Я буду помогать и тебе, и детям.

Ааааааах. Уууууух, что тут началось. Буря, скандал, сервиз, валидол, звонок папе. Мы проклинаем тебя, неблагодарный. Не смей являться.

В общем, ожидаемо в такой ситуации. “Мы его, можно сказать, на помойке нашли, а он теперь нам фигвамы рисует”, как сказал классик.

Костик ушел налегке и предпочел переждать бурю в новой гавани.

Новая гавань звалась Дианой, и была она субтильной голубоглазой блондинкой. Многие удивлялись, зачем Костик сделал такой решительный выбор — внешне Таня и Диана были похожи, как башни-близнецы. Диана была разведена, воспитывала двоих детей и вот теперь была беременна третьим, от Кости, который собирался развестись с Таней и жениться на Диане. Как-то, значит, он их различал. Диана трудилась заместителем начальника цеха, то есть Костика, это был производственный роман: “Дело было на заводе у прядильного станка, где родную песнь заводит зов привычного гудка”.

Но семья Тани оказалась оскорблена не на шутку. Все последующие годы прошли под знаком вендетты.

Бытовые подробности вендетты с выбрасыванием чемоданов и запретом общаться с детьми живописать скучно — на любой лавочке любая пенсионерка расскажет вам детали и не ошибется ни на йоту: вот он, жизненный опыт. Однако кое-какие штрихи борьбы с бывшим зятем были новаторскими — ректор с деканом (особенно декан) твердо решили Костика посадить.

Почти десять лет длилась эта канитель. И прокурор уральского крупного промышленного центра, и все судьи уже знали ситуацию с Костиком наизусть. Бывшая теща писала на него заявление за заявлением. То обвиняла его в вымогательстве, то в нанесении побоев, один раз дело даже дошло до заведения уголовки и суда над Костей, обвиненного на сей раз в мошенничестве, но Костик был далек от сфер денежных потоков, как от луны, так что его даже оправдали прямо в зале суда за отсутствием события преступления. Ну чего к парню пристали — и так всем все ясно.

Пока однажды не случилось настоящей беды. Таня принесла в полицию заявление о педофилии. Так, мол, и так, дорогие товарищи: десять лет назад, когда нашим детям был годик и два годика, папа показывал детям писю.

Полицейские вздохнули и пошли в цех задерживать Костика.

Прокурор вздохнул и поддержал арест Кости.

Судья вздохнула и санкционировала арест Константина.

А тюремщики не вздохнули, они и не такое видали — приняли Константина Николаевича, выдали баланды, сиди жди судебного следствия.

Весь цех в полном составе вместе с заводоуправлением пришли к популярному мэру крупного уральского промышленного центра и рассказали ему эту историю. Популярный мэр вник, взял юриста, уполномоченного по правам взял и пошел к городскому прокурору. Прокурор сразу сказал:

— Тут дурных нет. Все всё понимают. Однако ж заявление про педофилию безотзывное. Если я ему ход не дам — мне ход дадут пинком под жопу с ускорением.

Ну, понятно. Собрали денег на лучшего адвоката, из Москвы выписали. Правда, поздно сообразили, дело к концу шло. На суд ходила и Диана, когда маленький Константин Константинович в школе был. С другого конца лавки для слушателей сидела Таня, выглядела несчастной, часто и декан и ректором захаживали — постаревшие, но довольные. Их внуки специальным образом допрашивались, ничего интересного и сногсшибательного не сказали, ну так и понятно. У них начались проблемы в школе, особенно с общением, перевели в другую, по психоневрологическим докторам их сейчас водят.

Костику дали 14 лет строгого режима. Московский хороший адвокат сильно впрягся, и на апелляции снизили срок до семи лет. Так всегда бывает, когда судьи видят невиновного по такой статье осужденного: отпустить не могут по причине, сформулированной емко прокурором, но в два раза снижают.

Костик всего этого не выдержал и повесился в тюрьме сразу после апелляции. Отец Кости уехал за правдой в Москву, обивает пороги всяких серых учреждений. А мать ушла в монастырь.

Бывшая теща Костика и ректор негосударственного университета финансов, юриспруденции, управления, профсоюзов и туризма зациклились на фразе: “Будет теперь знать…”

Саша и Даша