Русь. Том II

14 августа Алленштейн был занят Тринадцатым корпусом без боя, но среди солдат прошёл слух, что будто бы получен приказ двигаться на Грисслинген, то есть в обратном направлении, на помощь Тринадцатому корпусу.

— Мотают туда и сюда, — говорили солдаты.

Несколько человек их стояли у ворот штаба и смотрели на аэроплан, который снаряжали для разведки.

— Вот тоже ещё нахлебник, прости господи, навязался. Возим его за собой, как клячу какую, а толку от него на грош нет.

— Что? Опять не полетишь?

— Чёрт тут полетит, — угрюмо ответил механик, — без бензина сидим.

— Лучше уж сиди, — сказал пожилой солдат, закуривая трубку. — А то вон один полетел, да там и остался.

К штабу подъехал офицер в перчатках и со стеком. Он надменно и громко, как бы в пространство сказал:

— К командующему корпусом!

Солдаты не обратили на него никакого внимания и продолжали сидеть и курить. Только пожилой солдат негромко сказал:

— Чисто птица какая…

Из помещения штаба вышел поручик Никифоров.

— Как о вас доложить? — спросил он приезжего.

— Капитан Генерального штаба Джиджикия.

— Простите, как? — спросил Никифоров, выставив одно ухо вперёд.

— Джи-джи-кия! — обиженно и тоном выше повторил приезжий.

Кто-то из солдат фыркнул.

В штабе было заседание военного совета, и генерал Клюев сидел в конце стола, за которым перед разложенными картами расположились начальники частей.

Старый, с подстриженными усами, полковник, остановив на карте остро очиненный карандаш, смотрел на Клюева и говорил о необходимости соединиться с Пятнадцатым корпусом. Другие то смотрели на этот карандаш, то вопросительно на генерала Клюева.

— Если мы не соединимся, мы погибнем, — заключил свою речь полковник.

Никифоров подошёл к генералу и тихо доложил ему о прибытии офицера. Полковник замолчал, ожидая, когда генерал сможет слушать.

— Прости, — сказал генерал, отодвинув от себя лист бумаги.

— Ваша фамилия? — спросил он, когда приезжий, оставив стек в передней, вошёл в комнату, где заседал военный совет.

— Джиджикия, ваше превосходительство.

— …Как?…

Офицер, покраснев, повторил.

— Что скажете?

Посланец передал генералу просьбу командира Пятнадцатого корпуса о поддержке.

— Сможет ли командующий Пятнадцатым корпусом продержаться до шестнадцатого числа? — спросил генерал.

— Едва ли, ваше превосходительство.

— Тогда какой же смысл идти? Что делают!.. Зачем, спрашивается, нас гнали на север? — обратился он к седому полковнику.

Генерал взял лист бумаги и крупным наклонным почерком стал писать письмо, изредка с раздражением оглядываясь на окно, за которым солдаты громко, не стесняясь близостью к командиру корпуса, потешались над летчиком.

— Этот пакет свезёте в Пятнадцатый корпус генералу Мартосу, — сказал генерал, запечатывая пакет.

В нём Клюев писал о бесцельности своего движения на Грисслинген.

Поехавший с пакетом Джиджикия, сопровождаемый насмешливыми взглядами солдат, вернулся обратно, когда ещё военный совет не успел разойтись, и просил опять доложить о себе генералу Клюеву.

Он вошёл бледный, с дрожащими руками.

Члены совета повернули в его сторону головы и тревожно смотрели на него.

— Что же? — спросил в недоумении Клюев.

— Ваше превосходительство, я не мог проехать… от Пятнадцатого корпуса мы о тр е з а н ы…

В комнате воцарилось молчание.

В это время пришло сообщение, что Пятнадцатый корпус уходит и что днём видели столбы пыли к востоку от Грисслингена. Очевидно, там были уже германцы.

— Положение становится критическим, господа, — сказал генерал. — Очевидно, нам заходят в тыл… Что же делать? Оставаться на месте или отходить?

— Наш отход будет означать полное крушение всей кампании, — сказал кто-то.

— Как же, господа?

— Лучше остаться, — раздались голоса. — Может быть, есть надежда…

— Что ещё такое? — спросил, нахмурившись, генерал, когда поручик Никифоров, войдя в комнату, остановился у двери.

— От командующего армией генерала Самсонова.

Он подошёл к генералу и передал ему пакет. Все молча смотрели на руки генерала, разрывавшие пакет.

Он бегло прочёл, потом, молча сложив пакет, сказал:

— Командующий армией приказывает о т х о д и т ь через Хохенштейн на Куркен…

Все молчали, видимо, поняв страшный смысл этого приказа.

XXXVIII

После полудня 15 августа приказ германского командования по войскам говорил о полном отступлении Второй армии.

В полдень 15 августа Самсонов находился в Надрау, отдавая последний приказ об общем отступлении армии. Штаб армии расположился рядом со штабом Пятнадцатого корпуса.

Напротив штаба горел дом.

Вдруг раздался оглушающий взрыв, затем другой, третий. Люди, бывшие на дворе, бросились во все стороны.

На пороге штаба показался испуганный, бледный командующий армией.

— Что такое? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Оказалось, что Пятнадцатая мортирная дивизия выпустила несколько снарядов по собственному штабу.

— Это уже конец… — сказал Самсонов в каком-то раздумье.

Возложив общее руководство отходящими корпусами на генерала Клюева, Самсонов выехал с лицами своего штаба и с сотней казаков на Янов, чтобы затем снова взять руководство армией в свои руки.