Русалий круг

– Послушай! – Митя поднялся с колен и присел на край кровати. – А что, если с Полиной случится приступ во сне? И никого не будет рядом? Такое ведь возможно?

– Я уже думал об этом. Уверен, что в ее комнате установлено что-то вроде ловушки силы. Что-нибудь такое, что реагирует на резкое колебание магического фона. – Сева продолжал вертеть головой в поисках. Наконец его взгляд остановился на дверце платяного шкафа, колдун встал и осторожно потянул дверцу на себя.

– Что ты ищешь? – спросил Митя.

– Снадобье, которое сделал Монье. Но я не знаю, из чего оно. Предполагаю, что в нем может быть Переуск, – его используют в качестве закрепителя в зельях, чтобы колдовство свершилось. Ты знаешь, как пахнет эта трава? Твой нюх помог бы мне его найти.

– Да, в шкафу что-то есть, – кивнул Митя. – Там жидкость, которая пахнет… непривычно, едко.

На нижней полке рядом с парой туфель стояла темная бутылка, вместо пробки закупоренная Электрическим хрусталиком, тут же выстрелившим небольшим зарядом прямо в Севину руку.

– Это то, что нужно, – сказал Воздушный маг. – Электричество стабилизирует зелье.

Он набрал снадобье в ложку, подошел к Полине, приоткрыл ей рот и влил целительную жидкость. Затем, получив еще один удар током, водрузил бутылку на место.

– А как ты узнал, что Монье вернулся? – Митя, обернувшись котом, попытался поудобнее разместиться на краешке кровати. – Отец сказал?

– Нет. – Сева помедлил, прежде чем продолжить. – Его дочь.

– Стефани? Ты шутишь! Не успела приехать, сразу прибежала к тебе?

– Ну да.

– И что вы…

– Ничего, – замотал головой Сева.

– Ну конечно, на балу тоже не было «ничего»?

– Это была просто слабость.

– Слабость? – удивленно спросил белый кот.

– Да. – В который раз за последнее время их разговор сворачивал на тему девушек, подумал Сева. Раньше такого не было. Раньше они старательно делали вид, что проблемы отношений их совсем не интересуют.

– Она пришла соблазнять меня, но я подумал… что смогу уговорить пробраться в покои ее отца и посмотреть, что он использует от Темных проклятий. Это было поинтереснее, согласись. Тебе смешно? Но несколько месяцев назад я дал себе обещание быть сдержанным! Когда-то Лиса спасла меня от позора, я должен отплатить ей – нельзя подрывать ее доверие.

– Значит, ты просто выпроводил Стефани Монье за дверь?

– Ну, можно и так сказать. По крайней мере, того, за чем она пришла ко мне, она не дождалась.

– Ты же не влюблен в нее? Нет?

Сева пристально поглядел на Муромца, зная, что тот не договорил.

– Ты так на нее глазеешь!

– А ты не глазеешь?

– Но ты-то – другое дело. Даже во время бала…

– Я же сказал, что тогда это была просто слабость. Когда к тебе так липнут, становится трудно сопротивляться, поверь мне! К тому же… это был удачный момент. Стефани Монье – яблоко.

– Что? – переспросил Митя.

– Яблоко. Помнишь, ты спрашивал, кто она, лимон или яблоко? Это все твоя запутанная система с фруктами.

– Моя? Это ты придумал!

– Ну вот, я тебе ответил. Ясно теперь?

– Вполне. – Кот вытянул задние лапы, а Сева повернулся к столу. Он взял первую попавшуюся книгу, открыл ее и тут же улыбнулся: – Муромец, смотри.

Он вынул из книги неровный лист, вложенный между страниц, и показал Мите. Там фиолетовыми чернилами был нарисован Густав Вениаминович с огромными по-лягушачьи выпученными глазами. Кот, светящийся белым пятном на фоне темного покрывала, довольно засмеялся, посмотрев на карикатуру:

– Похож.

– Да уж. – Сева вернул шарж на место.

Через несколько минут он вздрогнул, потому что Водяная колдунья пошевелилась: она потерлась щекой о подушку, перевернулась на бок. Сева поглядел на нее еще несколько секунд и продолжил изучать стола. Под книгой, в которой обнаружился смешной рисунок, лежал словарь английского языка, и Сева бы даже не обратил на него внимания, если бы не кусок бересты, торчащий из-под обложки. Латинские буквы превращались в английские слова и сливались в темно-бордовые строки.

Сева не мог позволить себе читать чужие письма. До этой секунды. Он удивлялся самому себе, но боялся подумать о том, что происходит. Откуда взялось любопытство? Что за дело ему до того, что и кому пишет девчонка? Он протянул было пальцы к посланию, но тут же остановился. Нет. Нельзя читать чужие письма! Но глаза упорно возвращались к видневшемуся уголку записки.

«…когда ее родители приезжают, а остальные мои подружки расходятся по домам, мне становится очень одиноко. Я скучаю по тебе, Мик. Пожалуйста, навести меня. Pauline».

Сева отодвинул словарь и это письмо подальше от себя. И никто не знал, о чем он подумал, потому что ни один мускул на его лице не дрогнул и даже взгляд не изменил своей холодности. Теперь перед ним оказался Полинин блокнот, который она, видимо, носила на встречи с Жабой: на странице наспех было нацарапано: «Написать все свойства сиреневого лапчатника!».

Сева принялся строчить эти свойства. Спать ему все равно не хотелось.

* * *