Русалка

— Ты вчера сказала… Что я тебе уже однажды говорил… о том… что ты красивая. Это…

Лена улыбнулась и произнесла:

— Я подарю тебе букет не из цветов,
А из далёких звёзд — детей полночной тьмы,
Из расплескавшихся от сладкой боли слёз,
И из небес рассветной синевы…

У Андрея сжало горло. Он почувствовал, как что-то у него в груди дрогнуло, словно струна, отозвалось в ушах нежным звоном серебряных колокольчиков и затаилось, спряталось в шелестящей листве деревьев.

— Чьи это стихи? — спросил Андрей, чувствуя уже, догадываясь, каков будет ответ, ожидая его, страшась и надеясь.

— Твои, — ответила Лена. И шёпот её губ устремился вверх, вслед за серебряным звоном, и шум деревьев в полночном воздухе радостно принял и подхватил его…

10

— Светка! В последний раз спрашиваю! — раздражение Андрея начинало приобретать всё более угрожающие размеры. — Где мои плавки?

— Да не знаю я! — сердито отозвалась из ванной Света. — Сам ищи! Не знаю!

— А кто знает?

— Дед Пыхто!.. Посмотри в моей сумке…

Андрей с досады плюнул и полез в сумку. Плавок там, конечно же, не оказалось. Тогда он дёрнул замок на втором бауле и заглянул внутрь. Первое, что он там увидел, были его плавки, найти которые Андрей уже, честно говоря, отчаялся. Андрей уже было облегчённо вздохнул, но воздух неожиданно, словно бы споткнувшись, замер у него на губах. Рядом с плавками в сумке лежал купальник. Женский купальник ярко-красного цвета. С маленьким вышитым чёрным сердечком. Очень знакомый купальник. Точно такой же, как и у Лены…

Андрей осторожно вытащил его из сумки. Купальник был абсолютно сухим, как воспоминание об ушедшем лете, но в застёжке его запуталась какая-то морская травинка, а в складках швов спрятались песчинки летнего пляжа. И от него пахло морем.

Андрей заглянул в сумку ещё раз и увидел там ещё кое-что. Это была куртка. Женская куртка коричневого цвета с вышитым на левом рукаве золотым орлом. А в кармане куртки оказалась фотография. Цветная фотография, на которой был изображён он сам. И не один. Рядом с ним, прижавшись к его плечу, мирно улыбалась Лена.

Андрей и сам не до конца понимал свои чувства. Он знал, что очень и очень многого он ещё не помнит. Например, он никак не мог вспомнить Лену, хотя, судя по всему, они были хорошо знакомы. Андрей только догадывался об этом, но не помнил. А когда Лена сама об этом сказала, он не удивился. Словно знал, что так оно и есть, словно он сразу же поверил в это, словно он ХОТЕЛ в это поверить.

Андрею Лена очень нравилась, но встречи с ней его слегка настораживали. Нет, не пугали, а просто… как бы сказать… Ну, словно ты встречаешься с человеком, с которым когда-то давно был очень близок, а потом поссорился. И эта размолвка оставила в душе какой-то неприятный осадок, какой-то нехороший след, который очень хочется исправить. Но ни причины ссоры, ни даже самой ссоры и, что самое странное, ни самого этого человека ты не помнишь. Встретился с ним, будто впервые (хотя сам-то уверен, что это не так!) И кажется, что у вас всё будет хорошо, если удастся на этот раз обойти тот подводный камень, на котором однажды ты уже потерпел крушение. Но вот беда — что это за камень, вспомнить абсолютно невозможно. Память упорно молчит. Остались только ощущения. Смутные ощущения хрупкости и зыбкости всего происходящего; того, что всё это в любой момент может неожиданно рухнуть, рассыпаться от неосторожного слова, движения, взгляда…

И, может быть, именно этим неосторожным движением и было то, что Андрей наткнулся в сумке своей сестры на вещи, как две капли воды похожие на те, что принадлежали Лене. И на её фотографию. На ИХ с Андреем фотографию.

Испугавшись этих мыслей, Андрей быстренько затолкал всё как попало в сумку и задёрнул молнию на ней. Ничего, придёт время и всё разъяснится…

11

Вода в море была на удивление тёплая и ласковая. Постепенно Андрей перестал относиться к ней как к чему-то страшному, таящему в себе зло и опасность. Он начал воспринимать море как доброе и хорошее, послушное домашнее животное, нежно окутывающее его своими мягкими волнами. И держаться на воде Андрей научился довольно быстро. Вначале держаться на воде, а потом и плыть. Плыть, отталкиваясь от упругого зеленовато-чёрного моря, поднимая в воздух салюты из серебрящихся в лунном свете брызг.

Ощущения, испытанные при этом Андреем, трудно передать словами. Это была смесь радости победы над страхом и ликования первооткрывателя; необычайной лёгкости и свободы; чувства могущества и непобедимости, спаянные нежной благодарностью к Лене, чей радостный и весёлый смех сопровождал все его попытки.

А потом они поплыли вместе, рядом, как два дельфина, всё дальше удаляясь от берега, пытаясь обогнать друг друга, ныряя в морской мрак и вырываясь на поверхность, к лунному свету, смеясь и отфыркиваясь. И в какой-то момент этой весёлой и беззаботной игры Андрею вдруг стало страшно.