Русалка

Русалка решила, что поплывет к тому месту и коснется сухого песка, чтобы проверить правдивость историй. Сердце так и трепетало от волнения: как было бы здорово, какая свобода, если бы ей только удалось перейти эту грань между берегом и морем. Не так, как это получается у человека, конечно – в воде люди такие неуклюжие, барахтаются, молотят руками-ногами, только брызги во все стороны летят.

Но она-то не такая, она и в воде ловкая как рыба, и на суше будет грациозной как люди, ей откроется весь мир, и она повидает все чудеса на свете до единого.

Пробравшись в бухту меж острых скал с обеих сторон, высунула она голову из воды и увидела лодку у маленькой деревянной пристани, а за ней узкий клочок берега, от которого к жилищу рыбака вели ступеньки.

В окнах хижины было темным-темно, и русалка решила, что рыбак уже спит крепким сном, наружу выглядывать не станет и её не заметит. А если и заметит, то лишь силуэт, шевелящийся в тени – луна в эту бухту не заглядывает.

Подплыла русалка к самому берегу, пока не оказалась на песчаной отмели, где воды оставалось совсем чуть, даже хвостом не взмахнуть. Потянулась она к сухому песку как раз за полосой прибоя, да призадумалась.

А вдруг ничего не произойдёт? А если все эти рассказы, что передавались с таким заговорщическим видом, пустая болтовня? Вдруг её мечтам о суше и том одиноком черноглазом рыбаке никогда-никогда не суждено исполниться?

Многие бы пали духом, опасаясь неудачи, и не стали рисковать, оставшись в своём болоте. Но русалка была не из таких. Ей надо было проверить, и единственный способ – дотянуться до берега.

Eё руки скользнули по сухому песку, и она упивалась этим новым чудом, тем, как каждая песчинка свободно ускользает сквозь пальцы. От прикосновения к ранее неведомому она звонко рассмеялась.

И вдруг живот свело жуткой судорогой, а хвост пронзила жгучая боль, от которой зародившийся было крик застрял в горле. Мука была нестерпимой, невыносимой, никаких чудес, только боль, а потом такой холод, какого испытать ещё ни разу не доводилось. Волны плескались у босых ног, обдавая океанской прохладой. Раньше океан никогда не был холодным, а теперь словно проникал через нежную кожу, возникшую вместо чешуи, в жилы до самого мозга костей, вытягивая последние остатки тепла.

«Как только люди выносят такую стужу?» – подумала она.

Русалка так заледенела, что казалось, только тронь – и рассыплется осколками. Песок, такой чудесный всего минуту назад, царапал до боли при каждом прикосновении, и плечи содрогались от холода.

Её так трясло, что даже зубы стучали, и вдруг показалось, что они как-то сплющились. Ощупав их покрытыми песком пальцами, она заметила – и правда не такие острые, как раньше, а плоские как у людей.

Чешуя исчезла, зубы тоже, а взамен появились эти подпорки – ноги, и не было в них ни лёгкости, ни изящества прежнего хвоста, лишь неподъёмная тяжесть, влекущая к земле.

Кажется, кто-то мечтал стать человеком? Думал, что перед ним откроется весь мир? Ну так мир не открылся. С этими ногами она словно попалась в сети, что не пускают на волю.

Она уже была готова сдаться и броситься в воду, чтобы снова покрыться чешуёй и отправиться в обратный путь через океанские глубины к заждавшимся родичам.

Русалка пересилила дрожь от холода и страха и яростно замотала головой. Ни за что она не явится с позором домой, чтобы смотреть, как они качают головами и говорят, что надо было сидеть дома.

Ей хотелось знать, каково это быть человеком. Люди ходят ногами. Значит, нужно встать.

Но как? Она даже не узнавала своего тела, не понимала, как действуют новые конечности, как их заставить шевелиться, чтобы добраться куда нужно.

Пожалуй, первым делом нужно убраться подальше от океана. Человеческому телу здесь не место. Запустив пальцы в песок, она медленно, с трудом отползла от воды, стиснув зубы от боли из-за впивающихся в кожу колючих песчинок.

Выбравшись из воды, она обнаружила, что на воздухе ненамного теплее. Её обдувало студёным ветром, рвущимся с моря в бухту, от которого стыли капельки воды на покрывшейся мурашками нежной человеческой коже.

«Так вот почему люди кутаются в шкуры», – подумала она. Она видела на них меха или ботинки из моржовой кожи и считала это варварством. Но теперь поняла всю необходимость одежды – без неё им не выжить. В тот момент, казалось, что она замерзнет насмерть.

Холодно. Как холодно.

Она вытянула шею, чтобы рассмотреть дом рыбака. Внутри, наверное, не так холодно. А может, рыбак даст обсохнуть и укутаться в меха, и она наконец согреется в уюте и тепле. А потом он улыбнется, ведь она приплыла из пучины морской, чтобы скрасить его одиночество.

Рыбак. Надо добраться до него. А чтобы добраться, надо идти. Чтобы идти, надо встать на ноги, не важно, умеешь или нет.

Ноги посредине сгибались. Она чувствовала это, ощущала место, где сходились две отдельные части, как на руках.