Русалка Отборная в пряном посоле [СИ]

Ну я и одела. Если честно, то ни рукой, ни ногой я двинуть в этом прикиде не могла. Их вообще не было видно. Да и меня не было видно. Только одни глаза из услужливо проковыренных кем-то дырок в шлеме.

— Удачи! — пожелал мне волонтер.

Я отозвалась глухим мычанием, сделала шаг. С звучным «Бдзынь, ***ть!» я была снесена первой же прилетевшей мне гирей.

— Конкурс окончен! — возвестил ведущий.

Я выдохнула, похлопав себе и своим тараканам. Занавес!

9.3

Очнулась я уже у себя в бассейне с хвостом, плавниками и всеми другими положенными мне комплектующими русалки. Рядом сидела Кувалда, трогательно смахивающая слезу.

— Майя! Какая ты молодец! Сумела лучшее место занять! На втором — Мила Деворбиш! — сообщила мне наставница, а я невольно вспомнила про девочку, похищенную драконом — огнедышащим маньяком.

— Скажите, это Вы приложили руку к ее похищению?

Кувалда даже за сердце схватилась, едва не свалившись с краешка бортика в бассейн.

— Да ты что! Нет, конечно же!

Я улыбнулась.

— Хорошо, если так.

Наставница тоже расслабилась, а затем, что-то вспомнив, протянула мне исписанный угловатым почерком листок.

— Совсем забыла. Это тебе Альберт Безумный передал. Просил лично в руки!

Я взяла письмецо и вчиталась в послание. Была потрясена до самых пяток, то есть, плавников. Альберт Безумный сочинил стих.

«Моя прекрасная рыблетта!
К тебе поет моя душа,
Ты всем, красотка, хороша,
О, Муза, скромного поэта!
На испытании физкультурой
Ты показала лучший балл
Таких я боле не встречал
Ведь остальных постиг провал!
А потому пишу к тебе я,
Чтобы свой выразить восторг
В стихах, что только что исторг
Я из себя, мечтать не смея.
Мечтать о встрече с моей рыбкой,
Сим упоительным филе,
На испытании — дефиле,
В костюмах ярких и улыбкой!»

Я зачитала стишок вслух, вызвав в Кувалде нежный трепет.

— Это же намек, Майя! — закричала Кувалда. — Следующее испытание — дефиле!

Я закашлялась, представив, как буду намахивать рыбьим хвостом на конкурсе красоты. Интересно, во что меня облачат? Купальник? Вечернее платье? Или, может, что похуже?

9.4

Мои ожидания не оправдались. Конкурс «Дефиле» был анонсирован как испытание, где каждая участница должна была пройтись по подиуму не в шикарном платье, а с шикарным инструментом, олицетворяющим трудолюбие и покорность.

На мой душещипательный вопрос, могу ли я пройтись со скалкой, Кувалда ответила решительным отказом.

— Во-первых, скалка — это инструмент, далекий от покорности. А во-вторых, как ты будешь, скажи мне, проходиться? Для тебя будет показательный проплыв! Посейдон вряд ли еще раз раскошелится тебе на ноги! Что же придумать… — прищурилась задумчиво наставница. Я тоже задумалась.

— Может лопату взять?

— Майя!

— Или газонокосилку! А… У вас же тут этого нет… Ну тогда, ладно, согласна на ручную косу!

Кувалду едва инфаркт не хватил на месте.

— Нет, это все не то! Нужно что-то особенное… Неповторимое… И в то же время романтичное. О! Придумала! Топор!

— Что?! — закашлялась я.

— Ну топор! Это символ трудолюбия. Все это знают! Так же он означает усердие. С помощью этого инструмента можно возводить дома, ассоциируя его с созиданием.

— А ассоциировать его с разрушением Вы не пробовали? Страдают деревца там…

Не знаю, с чем уж там топор у Кувалды ассоциировался, но у меня совершенно точно с желтоволосой бабкой из Достоевского, которую студентишка зарубил с особой нежностью. С тех пор тягу к классике у меня как отшибло, зато ассоциации засели прочно.

— Все-то тебе не так! — пожаловалась наставница.

— Я знаю, что является символом трудолюбия и покорности, — сообщила я, решившись все-таки на это безумие.

— Что? — заинтересовалась Кувалда.

— Борщ.

— Борщ? А что это?

Я мрачно усмехнулась. О времена! О нравы! Борща не знают. Вот уж точно символ и семейного очага, и семейного рабства! Какая замужняя женщина, не один час проторчавшая у плиты, рыдая над луком и измазывая руки в свекле, не знает сего главного аргумента на пути к мужскому сердцу?

— Поверьте. Это «Дефиле» я выиграю стопроцентно. Только пустите меня к плите…

Ох, зря я это сказала!

9.5

Как вы варите борщ? Меня учила моя тетушка. Она была поваром. Еще в советские времена рассказывала о том, как правильно обжарку делать, как ему красноты придать, какие специи добавить. Но круче всего было то, что она могла кожурку с картошки одним движением снять. Спиралькой. Это не я, сидевшая сейчас в металлической бочке на кухне и чистившая картошку, тихо матерясь про себя, что она вся неказистенькая и в глазках. С другой стороны, а к какой картошке привыкла я? К кругленькой, да ровненькой, выращенной на антибиотиках и прочей химии?