Русалка. Сборник страшных рассказов

-Русалок-то? Видаал. Малой был, купались мы в реке с ребятишками, баловались, плескались. Я в заводь заплыл и чую – за ногу меня под водой схватили и держут. Я визгом зашелся, брыкаюся, а снизу – держут, не отпускают. И вдруг – всплывает она. Сама вся бледная аж синяя, глаза черныя и глядит так страшно. А дальше – не помню. Очухался в камышах на мелководье. Не утопила меня, пожалела видать, маленького то. Она ведь, русалка, тоже баба, хоть и утопленница. Но, стало быть, и человечье ей не чуждо, раз жалость имеется.

Писатель меж тем размышлял что именно этому загадочному существу, – русалке, и стоит посвятить сказку. Мертвая красавица, таскающая мужские души самому Дияволу – сюжет пикантный, хоть и не слишком оригинальный.

А овчар тем временем с русалок перешел на Лешего. Лесной хозяин, по заверению Тихона, выглядел седым старцем высокого роста со спутанными длинными волосами. Сам овчар Лешего не встречал, а вот отец его сказывал, как лесной черт трое суток водил его меж деревьев по сырому мху, когда тот сбился с тропы. Помогли батраки, случайно шедшие через лес на работы в деревню. Они сперва приняли отца Тихона за беглого каторжника – уж больно жутко выглядел он – оборванный и грязный. Однако сам крестьянин был щуплый и низкорослый, а потому для двух плечистых детин опасности от него не было. Поплелся он за ними кротко, те и прогонять не стали, а к вечеру вышли уже к деревне.

– Сказывают, детей Леший у баб таскать любит, – продолжал овчар, – зазевается какая молодуха, а он раз и заместо дитятки полено ей в тряпки положит.

– А есть ли в деревне ведьма? – Полянский отбросил соломину и радостно уставился на Тихона. Мысль переговорить с колдуньей взбудоражила его воображение.

– Ну таких, что б порчу и сглаз наводили, таких у нас нет. Таких у нас не жалуют. Если и появится такая холера – ее мужики со свету сживут. Но есть Агриппина – травница. Она же и повитуха. С животом кто зашелся или баба в горячке рожает – все за ней посылают. Добрая старушка, толковая.

Травница Агриппина никак не подходила на роль мрачной подельницы Сатаны, – раздумывал писатель, – однако стоит наведаться и к ней. Луна уже светила с по-летнему бархатного неба, где-то вдалеке заходились лаем собаки, в густой траве вовсю стрекотали сверчки. Полянский слез с сенного стога, отряхнул со штанов солому, поблагодарил овчара за рассказ и отправился в усадьбу.

На следующий день Николай решил прогуляться пешком по лесу, а вечером подробно описать в своей тетради красоты дикой природы, весьма важные для создания будущей сказки. Лешего он не боялся, как и прочей нечисти. Стоит отметить, что Николай Полянский, был материалистом и в чертей не очень-то веровал. Воинственным атеистом писатель не являлся, однако ж церковные службы посещал лишь по просьбе и за компанию с престарелыми родственницами.

Сперва, на редколесье было тепло и сухо. Полуденные лучи пробивались сквозь негустые кроны молодых еще сосен, пахло нагретой солнцем опавшей хвоей. Чем глубже продвигался Полянский в чащу, тем прохладнее становился воздух, а под ногами вместо сухих иголок ковром стелился влажный зеленый мох. Всюду встречались большелистые папоротники, на стволах давно поваленных буреломом деревьев кучковались рыжие грибы. Трещали старые ели, стучали дятлы, отсчитывала чей-то срок кукушка. Полянский по-детски восхищался этой насыщенной, таинственной лесной жизнью. Было здесь что-то древнее и сказочное, и становились понятны истоки всех этих сказаний, преданий и верований, и было ясно почему прежние люди обожествляли природу.

Сам того не заметив, писатель почти дошел до соседней деревни. Внезапно между деревьев он заметил хрупкую фигурку в белом платье и маленькой шляпке. Красивая темноволосая барышня, заметив Полянского отчего-то рассмеялась и кокетливо спряталась за деревом. Должно быть одна из дочерей Мещанского из соседского имения, решил писатель. Он хотел подойти ближе и поздороваться, однако девушка отбежала и игриво смеясь снова спряталась за сосновый ствол.

На вид ей было лет шестнадцать. Роста среднего, лицо ясное, чистое и открытое. Однако странна была эта не достойная барышни жеманная игра с незнакомцем. Немного смущенный Полянский остановился, забрался на высокую мшистую кочку и стал смотреть на девушку. Она привалилась к молодой березе и, загадочно глядя темными глазами из-под шляпки, спросила:

– А чего это вы здесь бродите?

– Гулял. – ответил Полянский, – наслаждался лесными птичьими трелями. А вы, должно быть дочь Ивана Ильича Мещанского?

– Должно быть. – улыбнулась девушка. – Я – Ася. Анастасия Ивановна.

– А я Николай Полянский, племянник Евдокии Тихоновны.

Не смотря на близкое соседство усадеб писатель крайне мало знал о Мещанских. Да и у тетушки он гостил не так чтобы часто. Вспомнил он рассказ Евдокии о самоубийстве Ивана Ильича, и с удивлением подумал – как беспечна и весела эта девушка, несмотря на столь трагичную гибель отца. Ася тем временем подошла к нему поближе, и склонив хорошенькую головку на бок, попросила: