Русалка (СИ)

- Ты же издалека, я знаю. Когда на человека одевается магический ошейник, он уже не может перечить приказам своего хозяина. Все, что я прикажу – ты сделаешь. И есть несколько главных приказов, которые отдаются каждому рабу: не вредить хозяину и его семье, если они не вредят хозяину и нет такого приказа. Не вредить себе и не пытаться совершить самоубийство. Дальнейшее – зависит от контракта. Поверь, у тебя будут хорошие условия.

Состроила на лице скучающее выражение:

- Простите, что-то мне это предложение не интересно.

Старик кивнул и не сдвинулся с места, как и его люди. Я уже ожидала, что бить начнут, но никто на мои слова не обратил никакого внимания. Купцу принесли тарелку со фруктами, и он, развалившись поудобнее на подушках, принялся их поедать, прищуриваясь и чавкая от удовольствия. То есть ломать собирались мягко, давя на психику.

А у меня тем временем уже спина затекла, сидеть более-менее ровно с вытянутым вперед хвостом было весьма неудобно, равновесие сохранялось с трудом.

- Простите, вы не могли бы?.. – не выдержала я.

- Дать тебе воды? – спросил купец с любопытством.

- Нет. Мне бы какую-нибудь опору для спины. Не обязательно подушку, можно любой ящик или ненужный мешок, просто чтобы опереться. Простите, вы ведь знаете, я инвалид, у меня не работают ноги, и сидеть вот так мне очень тяжело.

Купец смерил меня нечитаемым взглядом, а затем кивнул своим людям. Один из стражников-полуорков отошел и вернулся минут через пятнадцать с каким-то мешком. Пахло от него мокрой собакой, а вернее - верблюдом, а внутри будто камни были нагружены – что-то неровное, комковатое и жесткое, но я все равно с явным удовольствием откинулась на него спиной и продолжила ждать, будто это я возлежу на мягкой перине под кондиционером.

- Виноградика не желаете? – осведомился светски купец.

- Нет, благодарю, не голодна, - качнула я головой, потому что не представляла, что эта парочка горилл будет меня кормить с рук. А развяжут – так еще не лучше, увидят во что я веревку превратила, а она тем временем практически на честном слове держится, плечом дерни – порвешь.

- Ну, ничего, подождем, - вздохнул старикашка. Отложил фрукты, вытер руки полотенцем, посидел немного в тишине, но потом все же не выдержал и заговорил: - вы знаете, я очень люблю умных людей. Да еще и талантливых – люблю вдвойне. А уж если речь об умных женщинах... эх, был бы я молодым...

- В моей стране любящий мужчина приклоняет перед женщиной колено, дарит ей драгоценности и просит разрешения назвать ее своей женой, - заметила я. – Боюсь, что наши традиции слишком сильно отличаются.

Старик вновь рассмеялся, будто отличной шутке, оглядывался на своих слуг, указывал на меня пальцем, бил по ляжкам, что-то бросал отрывисто по-халифатски. Слуги вежливо хихикали, даже оливковые амаблы заухмылялись. Кажется, тут ржали надо мной, а не вместе со мной, но это было ожидаемо.

Закончив смех на высокой ноте, старик утер слезы рукавом шелкового халата и в него же громко высморкался, вызвав у меня гримасу отвращения. Потом вздохнул и, посерьезнев, заявил:

- Ладно, хватит этих реверансов. Ты подпишешь бумаги, иначе я убью твоего любовника.

Я обернулась и увидела, как один из амбалов поднимает связанного мужчину с мешком на голове на ноги, подтаскивает его ко мне ближе, второй выхватывает здоровенный тесак, который я бы не назвала мечом или саблей, скорее мачете. Мужчина сдавленно мычит через кляп, пытается вырваться, но он тщательно связан.

- Капитан Гарт, - ахнула испуганно. Кого еще могли назвать моим любовником?

С головы жертвы сорвали мешок, и я удивленно распахнула рот, глядя на связанного и, кажется, слегка избитого мужчину.

- Господин Рохеис?! – ахнула удивленно.

- Итак, подписывай, - велел мой тюремщик.

- Не буду, - заявила удивленно-возмущенно.

Кажется, такой реакции старик не ожидал.

- Ты что, не поняла?! Сейчас твоего любовника начнут резать по кускам. С чего начать? Какая часть его тела тебе более дорога: смазливое личико или то, что между ног?..

Фу, что за пошлости пошли? А так вежливо все начиналось.

- Ну, я как-то пережила смерть своего любимого супруга, а уж гибель партнера по бизнесу переживу и подавно. – Я перевела взгляд на смотрящего на меня широко распахнутыми глазами купца. – Простите, господин Рохеис, я буду скорбеть по вам и молиться богам за упокой вашей души, а вашим родным передам, что вы умерли героической смертью, не посрамив их честное имя.

Рохеис что-то возмущенно замычал через кляп.

- Вот ведь шлюха имперская! – прозвучало практически восхищенно.

- Я попрошу! – я даже не поленилась выпрямиться и высокомерно вскинуть голову: - я порядочная женщина и порядочная вдова! – с губ сама собой сорвалась цитата из Тридцать первого июня. С трудом заставила себя не заканчивать фразой «даже дважды вдова».

В возникшей тишине громом прозвучали размеренные насмешливые хлопки в ладоши, словно часовой механизм, отменяющий мои последние минуты.