Русалка (СИ)

— Я правильно понял. Послушай… я всю жизнь жил по правилам. Так, как ожидали от меня. Будто плыл по течению. Но я пообещал себе, что если увижу свет, увижу знак своей жизни — понимаешь, о чем я? Знак — своей — жизни. Я пойду на этот знак, не раздумывая. На этот свет. Потому что свет вспыхивает только раз, и если пропустить, то всю жизнь так и придется жить во тьме. Я видел много людей, которые встречали свой свет, но не решались пойти за ним. Из страха, из чувства долга перед другими, из чувства вины. Все они потом жалели, все. Этот свет может быть чем угодно. Не обязательно любовью. Например, мой отец всегда хотел жить в деревне. Он бредил лошадьми. Когда я был маленький, он рассказывал мне о том, как устроил бы свои конюшни, какие породы лошадей разводил бы, вспоминал всякие истории о лошадях, которые он слышал давным-давно от деда. Я почти не вникал в то, что он говорит, просто смотрел на его лицо. Я видел в его глазах странный волнующий свет. И думал о том, что хочу этот свет себе. Нет, не лошадей и конюшни — я хотел сам свет. Мой свет. Я бы все отдал за него.

Мой отец талантливый хирург. К нему едут со всех концов страны, ему платят большие деньги, его уважают, на него молятся. Он знает свое ремесло. Он спасает жизни… и живет во тьме. Однажды, лет десять назад, его мечта, настоящая мечта, протянула ему руку. Умер отец моей матери и оставил большой дом в деревне. Это было настоящее поместье. Раньше мы никогда не бывали у деда. Он еще в молодости развелся с моей бабушкой, был какой-то грандиозный скандал. Дед не общался ни с кем из родственников. Но когда он умер, оказалось, что кроме дочери, моей мамы, у него не осталось никого. Его дом достался нам в наследство. Мы поехали туда семьей, чтобы оценить, за сколько его можно продать. У нас в пригороде уже тогда имелась отличная дача, дом в деревне был совершенно ни к чему. Когда мы приехали, когда отец вышел из машины и увидел дом, он потерял дар речи. Я понял, что картина, открывшаяся перед ним, была картиной из его мечты! Он увидел свой свет! Имея уже приличный капитал, отец никогда не решился бы купить такой дом и заняться своими лошадьми. Нет времени, все равно не будет возможности заниматься домом, слишком много работы. Но его мечта сама пришла к нему! В тот день он мог остаться в своей мечте навсегда, я видел это. Он мог войти в дом, закрыть дверь и отрезать от себя прошлое. Нет, я не читал его мысли. Он сам сказал мне об этом спустя несколько лет. Сказал, что если бы вошел в дом, то не смог бы вернуться обратно. Если бы он сказал об этом в тот день, когда мы приехали вы деревню, я нашел бы слова, чтобы убедить его! Но он не сказал. Сел в машину, не дав нам даже выйти, и мы уехали в город. А через неделю дом продали. Всю эту неделю отец пил по ночам. Не просто отрезать от себя мечту. Все десять лет он жалеет о том доме, я знаю. И знает, что все равно не смог бы остаться там. Слишком многое он тянул на себе. Тянул, не понимая, что это никому особо не нужно. Ему казалось, что он должен позаботиться о нас с братом. В те годы мы еще учились в меде. Я учился через силу, медицина не нравилась мне, но у отца были большие связи и он тащил, тащил меня к своему ремеслу, невзирая на мое пассивное сопротивление. Отец понимал, если он уедет в деревню, уйдет из профессии, я тут же выпаду из ненавистной мне медицины. Брат учился получше, но таланта отца ему явно не хватало. В лучшем случае, без отцовской протекции, его ждало бы прозябание в захудалой поликлинике без карьерных перспектив. Отец считал себя обязанным нас «пристроить» в теплые хлебные места. Отцу требовалось постоянно работать, работать, работать — ведь для семьи нужны были деньги. Купить детям квартиры, купить детям дачи, купить машины. Чтобы все как у людей. О детях нужно заботиться, если ты родил детей, позабудь о своих мечтах. Так правильно. Что станет с его бесталанными сыновьями, если он уедет возиться с лошадьми себе на радость?! Какое гнусное предательство, жить в свое удовольствие, когда твои несчастные дети едва сводят концы с концами! А наша мать?! О ней он тоже думал. Каково ей будет в деревне?! Она привыкла к роскоши и салонам красоты. Нет-нет, на нем слишком большая ответственность. Он не мог пойти за светом.

А мать пошла бы за ним даже в деревню. Я знаю точно. Салонами красоты и шоппингом она снимала приступы депрессии, когда узнавала о папкиных интрижках с очередной молодой медсестрой. Там, в деревне, он принадлежал бы только ей. А это все что ей было нужно.

Что стало бы со мной и с братом? Я бы не закончил мед, это точно. Но сделало бы это меня несчастным? Сомневаюсь. Стал бы кем-то другим. Ведь у меня никогда не было свободы выбора. Отец крепко держал в руках нити моей судьбы. Брат, наверное, стал бы все-таки врачом. У него имелась склонность к медицине. Сам он хотел быть ветеринаром, но отец, услышав об этом, рассмеялся ему в лицо. Если бы отец отпустил его, Вадька лечил бы собак и хомяков. А что в этом плохого?