Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной

— Кто знает, кто знает… Если в этом проходном особняке слуги меняются так часто, то вполне возможно, что и погибшая девушка прошла через него. Она, кстати, не утопилась: ее задушили, а потом бросили в пруд.

— Какой кошмар!

— Лия, а каким образом попадают слуги в дом княгини Махарадзе?

— Анна вроде бы пришла по объявлению, а остальных я не спрашивала.

— Ну а вас, надо думать, княгине представила сестра?

— Точно. Так оно и было. Я написала ей, что хочу продолжить образование в Германии, и она ответила, что может на время пристроить меня на работу в тот же дом, где работает сама. Ну я и приехала… Ой, уже пора идти встречать Анну! Как быстро пролетело время, я и не заметила.

— Если вы не возражаете, Лия, мы пойдем с вами, — сказал инспектор. — Встретим все вместе вашу сестру, и вы нас с нею познакомите.

Инспектор расплатился за завтрак, не забыв взять у официанта специальную квитанцию, чтобы потом предъявить ее к оплате по графе «деловые контакты», и все трое направились к терминалу «С».

Анна оказалась рослой, спортивного сложения девушкой с огромной шапкой иссиня-черных кудрей. Сестры обнялись и заговорили между собой на иврите. Инспектор при этом тревожно взглянул на Апраксину, но та сделала ему успокаивающий знак: обе девушки особого подозрения у нее не вызывали, а пугать их, требуя говорить по-немецки, не было никакого резона — они же были не на допросе в полиции! Обменявшись несколькими короткими фразами, девушки повернулись к Апраксиной и Миллеру, и Лия представила их сестре. Когда девушка подала руку инспектору, он с удовольствием отметил, что рукопожатие ее было энергичным и крепким.

— Мы бы хотели побеседовать с вами до того, как вы отправитесь в Блаукирхен, — сказал Миллер. — Нас интересует дом княгини Махарадзе.

Анна нахмурилась.

— Если вы хотите меня допрашивать, то я попрошу вас прислать мне официальную повестку. А сплетничать неофициально я не стану. Нет ни времени, ни желания.

— Вы боитесь княгини?

— Нет, не боюсь. Но в ее доме живет дорогой мне человек, и я не сделаю ничего такого, что могло бы уронить меня в его глазах.

— Вы говорите о бабушке Нине? — мягко спросила Апраксина.

— Да, о ней.

— Погоди, Авива! — сказала Лия и тут же быстро заговорила на иврите. Анна внимательно ее слушала, хмуря густые, сросшиеся на переносице брови. Когда Лия закончила, она повернулась к Апраксиной и Миллеру.

— Так речь действительно идет о расследовании убийства?

— Да, именно так.

— Можете назначить время для беседы в полиции: я приеду к вам, и вы сможете задать мне свои вопросы.

— Простите, Анна, но обстоятельства складываются таким образом, что лучше нам побеседовать прямо сегодня, не откладывая, — сказала Апраксина. — Мы должны как можно скорее найти убийцу.

— Понимаю. Хорошо, я готова ехать с вами в полицию сейчас, — вздохнув, сказала девушка.

— В этом нет необходимости, — сказала Апраксина. — Мы поедем ко мне домой и поговорим в спокойной обстановке.

— А вы случайно не частный детектив? — спросила Анна, подозрительно оглядывая Апраксину.

— Ни в коем случае! Я официально сотрудничаю с полицией, когда преступление связано или может быть связано с русскими эмигрантами. «Консультант и переводчик» — так называется моя внештатная должность.

— А зачем это нам ехать непременно к вам домой? Я должна ехать в Блаукирхен, завтра с обеда я должна сменить сиделку.

— Вы успеете. Я живу возле самого съезда на автобан № 8, что ведет к Блаукирхену.

— Все равно не понимаю, зачем…

— Но ведь нам нужно еще как-то устроить нашу бездомную и безработную сестру? Мы попробуем это сделать.

— А вот за это — спасибо! Поехали! — Она подхватила свою дорожную сумку и первой направилась к выходу из терминала.

На Будапештской улице Апраксина усадила гостей под большим каштаном в саду. Все сидели в плетеных креслах вокруг садового стола с мраморной столешницей. Инспектор вынул из портфеля блокнот и приготовился к допросу.

Анна-Авива сразу же его предупредила:

— Я буду говорить лишь о том, что может иметь отношение к погибшей девушке. Хотя я очень сомневаюсь, что могу о ней что-то на самом деле знать.

— А мы начнем с того, что покажем вам ее фотографию, — успокоил ее инспектор. — Вот, взгляните!

Анна взяла в руки фотографию и стала внимательно ее рассматривать.

— Это что, в самом деле труп? — спросила она удивленно.

— Да. Фотография сделана после того, как девушку извлекли из пруда. А что вас так удивило?

— Что удивило? Видите ли, я повидала немало трупов, когда служила в израильской армии, и у них, знаете ли, был совсем другой вид. Дело не в том, что у нее широко открыты глаза — многие жертвы терактов не успевали закрыть глаз. Просто у нее такое спокойное лицо, будто она просто лежит на травке и балдеет на солнышке, глядя в небо… Она что, не сопротивлялась убийце?

— Нет. Во всяком случае, следов такого сопротивления эксперты не обнаружили. Так вы знаете эту девушку?

— Нет, я ее не знаю. И никогда в доме княгини Махарадзе не встречала никакой похожей на нее девушки. Кстати, а почему вы связали ее с домом княгини, если это не полицейский секрет?