Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной

— Ну да. То есть мы, конечно, что-то ели, пили вино и очень много курили. Детство свое в Марьиной Роще вспоминали. Спать легли часа в три ночи… А утром Наташка меня разбудила и показала, где что в доме находится, какие-то советы наскоро давала. Потом явился Георгий и сказал, что отвезет ее в Блаукирхен и посадит на электричку. Мы расцеловались поплакали на дорожку, и они уехали… А я осталась одна в чужой стране и в чужом доме. И больше я мою Наташку не видела и не увижу,…

— К сожалению, Танечка, увидите: вам еще предстоит опознание тела своей сестры. Придется через это пройти…

— Да нет, я рада, Елизавета Николаевна, что могу и проститься с нею, и похоронить ее по-человечески, по-христиански… Ведь ее могли сжечь! Елизавета Николаевна, а тут у вас есть русская церковь, священника-то можно найти?

— Ну, конечно, моя милая! Так вы с сестрой верующие, православные?

— Ой, да ну какие же мы православные, Елизавета Николаевна? Грешницы мы и блудницы! Придешь в храм раз в году и стоишь в темном уголке, чтобы люди не догадались, кто ты есть. Мать с детства приучила раз в году на Пасху причащаться, вот и ходили. Не знаю вот только, ходила ли тут Наташка в церковь? А может, она в католичество перешла?

— В католичество? Не думаю. Надо же, вот и еще одна ниточка! Танечка, я постараюсь узнать, какого храма прихожанкой была ваша сестра и кто ее духовник. А уж похороним мы ее точно по православному обряду, у нас и кладбище есть возле русской церкви. Кладбище, правда, немецкое, но там многие наши русские похоронены. Кто бы мог подумать… А что же на ней крестика не было, на вашей сестре?

— А не носили мы их. В детстве мать не давала, боялась, что потеряем, а потом мы сами стеснялись… дуры были.

— И сейчас на вас креста нет?

— Нет…

— Как же так — в такое дальнее путешествие и без креста!

— Верно…

— А если я найду для вас освященный крестик — будете носить?

— Ой, да буду, конечно! Когда такие дела кругом творятся…

— Хорошо… Таня, ну а что было потом, когда Георгий увез Наталью в Блаукирхен на электричку?

— Да ничего… Я убрала немного после наших ночных посиделок, а потом Георгий вернулся. Он очень скоро вернулся, в десять часов.

— Вы заметили время?

— Случайно заметила! Наташка перед отъездом напомнила мне, чтобы я свои часы на два часа назад перевела, а часы у меня были новые, перед отъездом в Москве купила, и вот когда они уехали, я стала их переводить — а у меня не получается! Тут Георгий как раз вернулся, я его и попросила часы мне переставить. Было как раз ровно десять. Между прочим, руки у него дрожали, когда он их переставлял! — мстительно добавила она.

— Да, это в самом деле крайне подозрительно! — заметила Апраксина. — Но очень хорошо, что вы заметили время. — Про себя же она отметила, что таким образом у Георгия Бараташвили появилось алиби, подтвержденное отнюдь не заинтересованным лицом: она помнила, что садовый центр «Парадиз» открывался в десять часов утра. — Ну и как же вы, Таня, потом жили на этом хуторке?

— Георгий мне сказал, что за жилье и кормежку я должна буду исполнять в доме обязанности хозяйки — кормить всю его ораву беженцев, стирать и убирать дом. А за то, что он сделает мне документы, он потребовал еще отдельной платы и получил ее, сволочь такая, тем же вечером — в постели. Вот так я и жила там до тех пор, пока вы не появились…

— Вы забегаете вперед, милая Таня! Меня интересует не постель, а то, как вы провели с Георгием первые часы после того, как он отвез вашу сестру в Блаукирхен. Во-первых, не говорил ли он вам, посадил он ее в электричку или оставил на платформе ждать поезда?

— Ничего про это он не сказал, а я, дура, не спросила. Уехала и уехала… Но он был ужасно нервный! Я еще подумала тогда, а чего ему-то переживать, что моя сестра укатила в Америку?

— Понятно. Что он говорил?

— Он заявил, что я должна посмотреть, какие продукты есть в холодильнике и в шкафу на кухне и что мне еще нужно для хозяйства. Ну, там почти ничего не было, и мы поехали с ним в супермаркет в Бад Визее. В супермаркете он был страшно раздражен и все ругал меня, если я выбирала что-то дорогое — по его мнению. Он сказал, что не собирается откармливать на свой счет кучу прожорливых дармоедов, и отбирал только самые дешевые вещи, которые продавались по сниженным ценам.

— Сделав покупки, вы тотчас же отправились домой?

— Нет. Я по дороге увидела «Макдоналдс» и сказала ему, что я так мечтала, попав на Запад, пойти в настоящий «Макдоналдс». Он засмеялся и сказал, что у меня и мечты тоже дешевые. Это было обидно, но я смолчала, потому что он все-таки повел меня в «Макдоналдс» и взял мне гамбургер и кока-колу… Все удовольствие испортил, гад!

— А потом?

— Потом мы вернулись на хутор, раскладывали продукты. После я обед готовила, потом всех кормила… В общем, я уже не помню, чем я еще занималась в тот день — по хозяйству возилась…

— А Георгий?

— Он водил меня по дому и показывал, где что лежит, что я должна делать.

— Больше в тот день он из дома не выезжал?