Русалки-оборотни

— Нет… Да они уз кончили! А почему с пустыми луками идут? Где з бесы? — огорчилась девочка.

Глаша поспешила к крыльцу, а ее подружка юркнула обратно за забор, пуще крапивы боясь оказаться на виду.

— Изгнали мы твоих бесов, матушка, — важно возвестил Серафим Степанович, — Будешь отныне почивать в тиши, никто тебя более не потревожит. А бесов наслал на тебя печник.

— Ах, и впрямь он! Вот ведь запамятовала! — обрадовалась бабка.

— Чем прогневила мастера? — поинтересовался старец.

— Да трубу стал перебирать — покосилась вся, собака, — и оплату вдвое потребовал, против прежде уговоренной. Я ему — побойся Бога, мол, где ж мне деньги такие взять? Он зубами поскрипел, но работу доделал. А потом бесы выть и начали. Кто ж знал, что он колдун? Я-то его искала, да он уж в город подался.

Старушка не знала, как и благодарить спасителей.

— Правда выгнали? — недоверчиво спросила Глафира у Феликса, на одежде которого теперь тоже красовалась пара белесых пятен.

— Разумеется, — сказал он, отряхивая манжеты от золы.

А поправив воротник и пригладив волосы, которые, впрочем, немедленно вновь приняли своевольное положение, покосился на девушку и загадочно усмехнулся. Она не сводила с него умоляющих глаз.

Сжалившись, он отвел ее подальше от старушки и тихо признался:

— Не было там бесов. Это печник со злости в дымоход специальные свистульки вставил — они и завывали по ночам. Я сам всех тонкостей не знаю, но у Серафима Степановича большой опыт в экзорцизме, в том числе и таком. Он и призраков с чердаков частенько шугает, и чертей из подвалов. Однажды даже из самовара демона изгонять пришлось.

— А как он понял, что тут печка виновата? — допытывалась девушка.

— Ну сама посуди: бабка явно туга на ухо. Посмотри, как она одета — даже в такую жару ходит в душегрейке. Можно предположить, что и спать ей нравится поближе к печке. К тому же она сама сказала, что слышит бесов исключительно по ночам — то есть когда ее уши находятся в непосредственной близости к печи. Что и подтвердилось, когда осмотрели дом.

— Феноменально, — сказала Глаша.

И поймала на себе его взгляд — уже не столь холодно-равнодушный, как вчера. Только теперь она заметила, какого необычайного цвета его глаза — вроде бы светло-серебристые, но изменчивые, как вода. В них отразилось глубокое синее небо, золотые искры солнца… и она сама.

— Ой, что-то я заболталась с вами, Феликс Тимофеевич, — проговорила Глаша. — Домой пойду, надо еще корову подоить…

И она убежала. Лишь на мгновение ослепил алый взвившийся колокольчик сарафана и молнией рассекшая огонь голубая ленточка.

— Ух, здолово вы это!

Феликс обернулся: поверх изгороди, возле которой они разговаривали, показалась голова с двумя косичками — до Глафириных им еще расти и расти.

— Это з получается, что у тети Маши тозе не домовой виноват? — вопросила голова, украшенная кроме косичек еще конопатым носом и смышлеными глазками. Подтянулась повыше и, упершись локтями о жердь, подперла щеки ладошками.

— Вполне вероятно, — предположил Феликс. — Расскажешь мне об этом?

— Мозет быть, — сказала крошка и хитро на него посмотрела, смерив взглядом с головы до пят.

— Как тебя зовут? Меня…

— Знаю! Финист — как в сказке про ясна Сокола. А я — Алина.

— Приятно познакомиться, Алина. Но меня…

— Да не Алина, а Алина!

— Ладно, Алина, — согласился Феликс, сбитый с толку.

— Ну нет зе! — закричала крошка и топнула ногой по перекладине ограды, отчего та затряслась, будто пружина. — Не так! Алина, Алина я!

— Хорошо-хорошо, будь по-твоему!

— Да ничего ты не понимаешь, — вздохнула девочка. — Эх, пусть будет Алина…

— Так ты мне скажешь, что произошло у тети Маши?

— Вот плистал! — с досадой попрыгала на жердях Ариша. — Сказу! Только ты сначала достань мою лосадь с делева! Я не доплыгну, а ты, дылда, подходящей длины.

Лошадь оказалась плетеной из пучков золотистой соломы. Мальчишки из вредности повесили ее на ветку яблони — ровно на такой высоте, чтоб девочка чуть-чуть не дотягивалась. В благодарность за возвращение любимой игрушки Ариша поведала и о домовом тети Маши, и о привидении на крыше у дяди Вени, и про банника-деда, что хозяйничал во дворе бабы Любы. Так что грядущая ночь, которую Феликс решил посвятить всецело этой веселой компании, обещала быть нескучной.

Глава 9

Ведьма как комета

Пронеслась чрез небосвод,

Рухнула в крапиву,

В чей-то огород.

Помело сломалось —

Все село сбежалось!

Но Феликсу довелось увидеть несколько занятных явлений прежде, чем наступила ночь.

До того как отполыхал закат и на землю опустились сумерки, в калитку поскребся еще один деревенский житель, жаждущий помощи почтенного старца.

— Черти меня по ночам носят, спасу нет! — всхлипнув, сообщил мужичок, по одному свекольному носу которого можно было смело предположить, что если не с нечистой силой, то с зеленым змием он общается регулярно.

— Так-так, — покивал Серафим Степанович. — Опишите-ка мне, дружок, этих чертей. Как они выглядят? Какого размерчика, окрасочки?

Совершенно очевидно — снова «сверхъестественные» явления. Но на сей раз, похоже, в них не только бесы, но и печники не виноваты.