Русалки-оборотни

— Красота, — по цокал языком управляющий. — Еще бы к нему ключик, а то, право, жаль портить такую редкость…

Подошла Полина Кондратьевна и протянула ему блесткую подвеску на порванной тонкой цепочке, больше похожую на маленький медальон, чем на ключ. Винченце вздрогнул — сдернула, сумела, когда в неистовстве в воротник вцеплялась.

— Вот умница, — отозвался Антипов и фривольно похлопал ее пониже талии.

Глаша удивилась, Феликс скривился. Винченце замер, не спуская глаз с ларца.

Управляющему пришлось повозиться — изящный ключик выскальзывал из толстых пальцев, не попадал в забитую землей скважину, после отказывался поворачиваться… Но Антипов поднажал, нимало не заботясь о том, что может попросту сломать замочек, — и крышка с лязгом отскочила, откинулась на тугих петлях.

— И это все? — разочарованно протянула Полина Кондратьевна, увидев на бархатной подбивке плотно, один к одному, уставленные стеклянные и металлические флаконы и пузыречки.

Игорь Сидорович вытащил один, блестяще-серебристый, взвесил в руке, поцарапал круглую стенку ногтем.

— Олово! — объявил он. — Вот так клад. Сокровища! Для аптекаря.

Он поддел, вытащил из флакончика пробку, понюхал, сморщил нос:

— Эка дрянь!

И вылил — выплеснул содержимое на землю! Винченце рванулся на веревках, глухо застонал сквозь стиснутые зубы.

— По-вашему, это стоит бочку золота? — поинтересовался Антипов и взял другой пузырек. — По-моему, не стоит. Отрава, причем скисшая.

Он попытался отвернуть крышку, вцепился в нее зубами. Выплюнул блеснувшую хрусталем головку в траву, взболтал и опрокинул вниз узким горлышком. С бульканьем, по капле вытряс зелье.

— Что тут у нас — рецепты померших алхимиков? — и снова запустил руку в ларец.

Следующим оказался пузырек из искусно выточенного, просвечивающего в тусклом, мерцающем свете фонаря тонкими стенками камня мертвенно-молочной зелени. Почти такого же цвета, как лицо Винченце.

— И опять без этикетки. Непорядок, — покачал головой Антипов, принялся выковыривать плотную деревянную пробку.

— Стой! — крикнул наконец Винченце. — Не смей! Это эликсир… бессмертия.

Услышав это, Ямина мигом выхватила пузырек из рук сообщника и опрокинула содержимое в себя. После, отбросив флакон, подскочила к Антипову и, повиснув у него на шее, впившись поцелуем, влила часть зелья ему в рот насильно.

— Что ты делаешь, идиотка?! — захрипел Антипов, отбросив подругу от себя. Но было поздно.

Древнее зелье подействовало моментально. Управляющий принялся харкать и плеваться, но через секунду, как и Ямина, упал на четвереньки на землю, в мокрую траву, выпучив глаза, стал дышать тяжело, с сипом и утробным клекотом. Конечности свело судорогами, они оба выгнули спины дугой, скорчились, сжались клубком, задергались, повалились набок, затряслись с вывернутыми локтями-коленями, точно сломавшиеся заводные куклы…

Винченце собрался, сконцентрировался и порвал свои путы. Подбежав к Феликсу, рванул с бешеной силой веревки, которые Глафира уже столько времени пыталась распутать.

— Что они выпили? Что ты им подсунул? — спросил Феликс.

— Они умрут? — испуганно всхлипнула Глаша.

— Не беспокойся, — заверил ее Винченце, — это вполне безобидный настой на слюне пустынного шакала. Он годится только для создания оборотней, но для этого его нужно смешать с одним крайне редким веществом. Без него получится только легкое отравление с короткой потерей памяти.

Феликс и Глафира уставились на бьющуюся в конвульсиях пару.

— Этот компонент у меня был, — сказал Винченце, — но недавно я его весь израсходовал. Подсыпал в вино, когда… — Тут он остановился, бессмысленно глядя на стоявшую у ног шкатулку. — Я подсыпал его в вино, но они тоже могли его выпить… — Бежим отсюда скорее! — крикнул он, хватая за руки Феликса и Глашу. — Сейчас они завершат морфозу! Нельзя попасться на глаза охотника!..

— Но подождите! — уперлась чуть не плача Глафира. — Как же Полина Кондратьевна? Я не могу ее оставить…

— Пойми, ей уже ничем не поможешь! — втолковывал ей Винченце. — Она уже стала оборотнем, это необратимо. Сейчас, почуяв выброс энергии, сюда явятся охотники. И они не станут разбираться, кто здесь плохой, а кто хороший — и убьют и ее, и его, и нас!

— Как же так… — захныкала девушка.

Феликс увидел, как отравленные вновь поднялись на четвереньки и принялись зубами сдирать с себя одежду. И оказались парой волков — огромных, много крупнее обычных, пепельно-серой и темно-бурой масти.

Чуть поодаль разлилось смутное сияние, за мгновение сгустившееся в две фигуры — двое высоких, широкоплечих воинов в кожаных доспехах, в рогатых шлемах, с короткими кривыми секирами в руках.

— Gamba!

— выдохнул Винченце.

Волки тоже почуяли опасность и бросились прочь с поляны.

Воины, не проронив ни слова, разделились: один последовал за новообращенными оборотнями, другой за людьми.

Глаша, конечно, хорошо знала все здешние тропинки, она бежала впереди, подгоняемая непереносимым ужасом, за ней Феликс. Винченце был сзади. Он слышал нагоняющий рык охотника, тот приближался, не думая отставать. Нужно было что-то сделать.