Русалки. Выбор (СИ)

Сам он склонялся к Грааль, но уверенности в этом у него не было. Просто потому что хотя живущая как простая подводноветренница высшая уже много лет благоволила русалкам, а на осенних торжествах в Марианском вовсе не постеснялась появиться в сопровождении тритона, что говорило о многом, обычно храмовикам она не отвечала и уж тем более настолько серьёзно в события не вмешивалась. Но да, в принципе действительно могла и спровоцировать массовый выход или даже подтасовать обстоятельства, повернуть вероятности, так, чтобы спасти Марианский им было вполне по силам. Он старался об этом не думать, но даже появление его собственной внучки на той подлодке вполне могло быть следствием именно этого. Вот только стало ли? Или это случайность, воля не кого-то из высших, а просто обстоятельств? Узнать это доподлинно никакой возможности у него не было, но насколько он мог судить из тех воспоминаний, что лисаре вытащили из памяти Светиной подружки, хотя Вольфганг и похитил ту достаточно давно, сделал он это просто на всякий случай, изначально использовать кровь Антарио он не планировал. Просто подстраховался. Правда довольно странно.

Передавать прямые координаты, да ещё через третьи, а то и четвёртые руки было чревато тем, что перенесётся к нему вовсе не Света. Или не одна Света. Что в общем-то и произошло.

Григорий предпочёл бы, чтобы внучка, прежде чем лезть в гарантированную ловушку с одним лишь своим мерфитом, предупредила хотя бы деда. Или как минимум подала сигнал, перенёсшись. Но Света об этом то ли не подумала, то ли решила не рисковать подружкой. Как результат выжила и не инициировалась только благодаря жертве своего физика. Довольно иронично, учитывая прошлое того. Зато, судя по всему, он, похоже, усвоил главный урок своего наказания — научился ценить жизнь других. Только едва ли это пошло ему на пользу. Но, по крайней мере, Свету Асавен почти спас. «Почти» потому что стоило подумать о том, что с ней будет, когда от её поля останутся жалкие синие клочки, которые в тех условиях некому и нечем заполнить. Хорошо, вовремя забила тревогу телохранительница, приняла её волнение всерьёз Елена Миллиос и не стала артачиться Валя. Иначе он бы мог и не успеть помочь. Ему и так пришлось перелить внучке своё поле, а чтобы она не умерла, пока то усваиваться (чего делать оно категорически не хотело), на божественной силе сотворить кокон жизни. Но и этого бы не хватило, если бы не помощь целителей, Селестины, вмешательство Лордов. Пришедшая в себя, по заверениям последних, Света едва ли осознавала, скольким магически одарённым она в этот раз обязана тем, что выжила и сохранила себя.

Отчасти именно из-за этого непонимания настоятель не торопился встречаться с внучкой, как бы не толкала его к этой встрече волнующаяся дочь, вынужденная волею отца оставить бесчувственную Свету на попечение Первого и Третьего Лордов Подводного ветра. Разумеется, закатила ему скандал, не понимая, от чего на самом деле в этот раз уберегал её отец, но пережить её истерику храмовик был вполне способен, опыта, в том числе и такого, за более чем полвека родительства у него набралось достаточно. Да, сам бы он в такой ситуации никуда и никому от своего ребенка себя утащить не позволил. Но одно дело он, а другое Валя.

Григорий понимал, что это двойные стандарты, что нужно уважать желание дочери, понимал, что переносить её в безопасное место, когда непонятно, справятся ли целители и выживет ли Света, довольно жестоко. Но ещё более жестоко было дать Вале увидеть применение на Свете Слова Лорда. Он и сам, увидев однажды его действие, предпочёл бы больше с этой гранью возможностей подводноветрских лордов не сталкиваться. И уж точно не хотел видеть, как Анхель будет использовать его на его собственной внучке, даже если это действительно может помочь. А Валентина оставалась его дочерью, сколько бы лет ей не было, и того, что её ожидало, он ей не желал. Но сам вернулся, едва перенеся её в одной из убежищ, а потом остался рядом с внучкой, когда её жених воспользовался древней властью стражей богини над прочими жителями Атлантиды.

В исполнении Анхеля это выглядело иначе, чем помнил Григорий. Не принуждение, хуже которого только захват тела нереидом, и упоение собственной властью, а приказ, единственная цель которого помочь. И это действительно помогло. Света даже задышала иначе.

Света

После чрезмерной для восстанавливающегося организма нагрузки первых суток следующие несколько я в основном спала. Не знаю, приложил тут свою руку Освейн или нет, но целителя моя сонливость не удивляла.

— Госпожа Анастасия!

Восклицание подруги заставило меня вынырнуть из серого марева очередного сна.

— Вероника, — радости от встречи в голосе гостьи не звучало. — Рада, что ты цела, несмотря ни на что. Света спит?

— Уже нет, — проворчала я, с трудом открывая глаза. Из-за балдахина я их не видела, да и звуки он приглушал, но не настолько, чтобы не слышала вовсе.

— Вероника, ты не оставишь нас?