Русалки. Выбор (СИ)

Жизнь в убежище, где единственной связью с внешним миром был старенький телевизор, лишь изредка разбавляемая визитами настоятеля, превратилась в дни его появления и дни между ними, словно у работника на нелюбимой работе, живущего от выходных до выходных. А тот как назло последнее время являлся только физически, мыслями все ещё пребывая где-то в других местах или временах.

— Пап, что происходит?! — не выдержала Валентина, когда отец в очередной раз ответил на её вопрос невпопад.

— Ничего такого, — фальшиво заверили её. И подозрительно осведомились: — С чего ты взяла, что что-то происходит?

Она могла бы рассказать про человеческие новости, в которых то и дело обсуждали стихийные бедствия, но предпочла озвучить личные наблюдения:

— Ты выглядишь вымотанным, отвечаешь невпопад, по-моему, вообще засыпаешь на ходу.

— Я просто задумался!

— Ой, не ври, а? У тебя это сейчас ещё хуже чем у Светы получается. Так что ещё раз спрашиваю: «Что происходит?»

Настоятель ответил не сразу, но всё же ответил:

— Я знаю, кто стоит за Вольфгангом, — имена остальных настоятелей Валя знала, так что вопросов задавать не стала, — но, если я попробую призвать его к ответу, могу спровоцировать гражданскую войну.

— И?

— Я пытаюсь этого избежать. Но у моего противника свои цели и секретность в них, похоже, не входит. Остальные пока ничего не поняли, но это дело времени.

— И что ты будешь делать?

— А у меня нет особого выбора: либо победа, либо смерть. Он найдёт на чём меня поймать.

— Значит, дуэль? — испуганно предположила Валентина, хоть и знакомая с магическим миром, но больше понаслышке.

Её отец рассмеялся.

— Вряд ли. Политические вопросы дуэли не решают даже в магическом мире. — И сменил тему: — Я видел Свету. Она заглядывала, про тебя спрашивала.

— Как она? — «клюнула» Валя.

— Выглядит бодро. Хотя поле так до конца пока и не восстановила. Но тут поможет только время.

Света

Беседа с настоятелем помимо прочего заставила меня задуматься, а то ли я понимаю под местом, где всё началось. Ведь Храм был таковым только в случае просьбы о свободе. И лишь отчасти для просьбы о мести. Наше знакомство с Асавеном, за которого я собиралась мстить, состоялось отнюдь не в Храме.

Поэтому отмахнувшись от шипящей Эржебет, с утра пораньше я открыла новый портал. Когда он вынес нас посреди разрушенного холла, телохранительница снова выругалась. Что не помешало ей оперативно поставить защиту.

Когда-то так поразившие меня витражи жалкими осколками былого великолепия усыпали поврежденный заклятьями паркет. Тут и там виднелись следы огня, крови и силуэты тел. Самих тел, кстати, не было: видимо или Охотники или русалки похоронили погибших (от родственников я знала, что битва тут разгорелась нешуточная и погибшие, в основном со стороны Охотников, были). Колонны, поддерживавшие балкон, потрескались. Часть ступеней провалилась. И всё это сквозь окна с оставшимися в их рамах кусками витражей заливало солнце. Пели птицы. Кажется, за время моего беспамятства и Поисков наступила весна.

Не слушая ворчания подводноветренницы, взбежала по ступеням на второй этаж. Здесь разрушений было меньше. Правда, на полпути к директорскому кабинету обнаружилась баррикада, но при здравом размышлении я решила, что туда мне и не нужно.

Поднялась ещё на этаж и остановилась перед дверью кабинета физики. Несколько глубоких вдохов и я потянула незапертую створку. Кабинет встретил пустотой: здесь не оставили даже доски. Из прежней обстановки не осталось ничего кроме разве что паркета. Мои шаги гулко отдавались в пустоте. Остановившись примерно на месте нашей с Алиной парты, я опустилась прямо на пол и прикрыла глаза.

Буквально влетев в класс, Асавен в любимой тёмной мантии остановился перед доской, сверкнул зелёными глазами, оглядев нас и поинтересовался: «Почему сидим, учителя не приветствуем?»

Казалось, это было вечность назад, а ведь не прошло и года! Или уже прошёл? Интересно, какое сегодня число?

— Эржебет, какое сегодня число?

— Седьмое апреля, — отозвалась телохранительница.