Русалочье озеро

Я же увидев Пелагею, тоже неожиданно для себя пришла в бешенство и с трудом смогла, подавить все эмоции, она ведь даже, дышать в мою сторону, не смела, пока был жив Андрей, а тут смотри ка, осмелела. Но злость на Пелагею неожиданно принесла другой эффект для меня лично, я вдруг почувствовала как мой кристалл на груди стал заметно нагреваться. Вечером дома, я внимательно осмотрела его, и увидела, что он почернел и покрылся мелкими трещинами. Близость к Валерию, его энергия и моя злость выгнала из меня остатки яда, я перестала ощущать ошейник и заметила, что нить, на которой висел кристалл залохматилась и готова в любой момент рассыпаться. Я быстро сбегала в лабораторию, и нашла пузырек, который плотно закрывался, и только поднесла к нему кристалл, нить, удерживающая его на шее, тут же рассыпалась трухой. Я осторожно опустила кристалл в пузырек и тихо прошептала заклятие освобождающее яд. Кристалл исчез, а яд остался в пузырьке, осел густой, черной кляксой, — страшный яд, не имеющий противоядия. Но я помнила и то, что им можно не только убивать, но и лечить. Пузырек с ядом отправился к черной книге, туда, откуда его никому невозможно достать и я почувствовала облегчение. Я стала свободной и здоровой, — пришло время спасти Андрея, его жизнь напоминала мне старый долг, который нужно вернуть. Да и что мне оставалась делать, убить я его не могла, и уже иногда переживала, что он очнется и попытается выбраться сам. В его состоянии я была уверенна, что это невозможно, а сколько можно его держать в полусонном состоянии тоже непонятно.

А еще пришла весна, снег таял, и запахи леса будоражили меня. Мне хотелось получить свободу от всех своих неприятностей и строить свою жизнь самостоятельно, всего то. Я пыталась вспомнить, узор волшбы на коконе Андрея, нужно его вытаскивать и срочно, но мне надо было еще раз все осмотреть. Но я не оставалась одна, а мне нужно было спокойно хоть пару часов побыть в одиночестве, что бы разобраться и проверить состояние Андрея. Случай подвернулся, когда я его уже не ждала. Мы стали ругаться с Валерием, последнее время он тоже вел себя странно и напористо, ревнуя меня непонятно к чему. Валерий, и раньше — то не интересовался моими желаниями, а тут стал просто как зверь, буквально накидываться на меня. Ему, стало нравиться, приходя домой рывком срывать с меня платье, и, зажав мои руки, грубо входить в меня, не заботясь о моих ощущениях. Он не пытался сделать больно, но ему нужно было подчинить меня, взять меня так, как ему удобно, он этого и не скрывал. Скинув напряжение, он тут же становился заботливым и нежным, и уже ласкал меня, чутко реагируя на мои ощущения. Сначала мне это было даже приятно, я удивлялась его неутомимости и фантазии. Он был неутомим невероятно, даже после многократного бурного секса вечером, он мог снова взять меня, когда я уже крепко спала, и утром, я иногда путалась, снилось ли мне наша близость или действительно, что то было. Если я пыталась вырваться из его объятий, это заводило его снова и снова, пока он не выдыхался и падал в полном изнеможении рядом, крепко обняв меня. А когда я была полностью покорна ему, он предпочитал медленный чувственный секс, внимательно наблюдая за каждым моим движением, пытаясь поднять меня на пик наслаждения первой, а затем только, не дав мне даже передохнуть, брал меня медленно, возбуждаясь от моей слабости и покорности. Я же все — таки хотела еще и романтики немного и поговорить, что то обсудить не торопясь, — Вал морщился при моих словах, что ему нужно учитывать желания и мои. И я пригрозила Валерию, что мне все надоело и скоро просто сбегу от такой жизни с ним. Вал знал, что я на это способна и решил не рисковать, обещав, что подумает о развитии наших отношений, а пока даст мне отдых. Беда в том, что от отношений с Валерием я хоть и злилась, но отказаться совсем не могла. Я ведь была донором Андрею и черпала силы из Валерия, вот такой у нас сложился любовный треугольник.