Русалочка

Услышав мой голос и поняв, что я не в состоянии докладывать дальше, полковник коротко бросил.

– Молодцы. Жду вашего возвращения.

Я еще постоял, слушая короткие гудки, потом отключил телефон и поплелся к УАЗику. Михалыч молча открыл передо мной дверь и бережно усадил меня в кресло. Затем так же молча выудил откуда-то из под сиденья бутылку беленькой, потянулся в бардачок за стопкой. Я выдернул бутылку из его рук и всхлипывая, начал пить прямо из горла, большими глотками, захлебываясь слезами и обжигающей жидкостью. И только когда бутылка опустела, я выбросил ее в окно.

Откинувшись на спинку сиденья, не стесняясь и не прячась, я разрыдался в голос, от отчаяния и бессилия.

Женька протянул мне огурец, но отныне для меня огурцы, тем более соленые, будут ассоциироваться с бочками для соления, и с мертвыми детскими глазами…

Я не помнил, как попал домой. Тащили ли меня Михалыч с Женькой, или я все же сумел сам добраться до квартиры, но проспал я трое суток к ряду. Иногда просыпаясь я вновь прикладывался к бутылке, и вновь проваливаясь в сон, не способный заглушить омерзительные воспоминания. Только на третий день, Женька припер мне целый тазик восхитительно пахнущих булочек с корицей, и кофе… огромную кружку. Я пил, ел и старался как можно быстрее забыть весь этот кошмар.

Полковник не беспокоил меня воспоминаниями, не требовал отчета. Наверняка ему уже доложили коллеги из пригорода. Позже я узнал, что мэр Антипенко, загремел в больницу с инфарктом, а потом написал заявление об отставке. Профессор не дожил до суда. Его нашли повешенным в лаборатории, где он проводил свои «перспективные» опыты.

Вся троица попала в психиатрическую больницу, где умерли один за другим в течение месяца. Способствовал ли этому мед.персонал осталось не выясненным, да никто и не проводил проверку и дознание по этому поводу.

Газеты еще долго смаковали на разные лады эту тему. Похищению и ловкости Краба посвящались целые статьи. Его называли гениальным психологом времени способным провести десятки людей, и не оставив ни одной улики в похищении детей. Если бы не случай…

Женька постарался, чтобы подобные издания не попали ко мне в руки, перехватывая газеты у почтальонов и продавцов периодики.

Постепенно дело стало забываться. Жизнь возвращалась в свое привычное русло. Но я еще долго не соглашался расследовать дела, связанные с детьми.

Спустя полгода я и этот кошмар смог преодолеть. Ведь это моя работа.