Русалочка и хромой (СИ)

Ленне потихоньку начал подниматься с кровати, пусть даже в лице его при этом не было ни кровинки, и вскоре его увидели медленно прогуливающимся у прибрежных дюн. Бекко поддерживала его под руку,  и спустя некоторое время все в округе так привыкли к тому, что хромой повсюду ходит со своей женой, что удивлялись, не заметив ее поблизости от Ленне. Как тень она ступала след-в-след за ним, готовая в любое мгновение прийти на помощь, и даже Рутко теперь говорила, вздыхая, что жена у Ленне - на зависть любому. К тому времени русалка похорошела несказанно, несмотря на извечную тоску в глазах: огненные волосы блестели, как лучший шелк, огромные зеленоватые глаза светились, словно прозрачная морская вода в солнечный день, а такой нежной белой кожи не было ни у одной девушки в столице.

Ну а то, что немая - так в том даже польза есть: не пилит, лишних вопросов не задает и до сплетен не жадна - так говорили окрестные мужчины, завидев красавицу издали. Жены их на то отвечали, что если бы все мужья заботились о своих женщинах так, как Ленне о Бекко, то о ссорах и ругани в Далии давно бы позабыли. Возразить на это было нечего - хромой и вправду ловил каждый взгляд своей немой жены, угадывая любое ее желание.

И чем лучше у него это получалось, тем горше становилась его улыбка - ведь узнавал он, прежде всего, глубину той печали, в которой жила Бекко.

-Я знаю, что ты тоскуешь о том, чего вернуть не можешь, - говорил он, замечая, что русалка смотрит в сторону моря. - Бывает так, когда точно знаешь, что лучшее в твоей жизни осталось позади и счастья больше не будет, но продолжаешь жить.  Не только морские жители знают толк в такой печали, поверь, Бекко...

И русалка грустно улыбалась ему в ответ, ведь хромой действительно понимал ее лучше, чем кто бы то ни было, хоть ничего не знал о кинжале, который теперь лежал в тайнике под половицей в комнате Бекко. В тот час, когда она поняла, что ни сама не может отнять жизнь у своего мужа, ни другим не позволит этого сделать - подарок сестер стал бесполезен. Теперь она не выходила ночью к морю слушать их песни, довольствуясь однообразными прогулками с мужем, которому с превеликим трудом давался каждый шаг.

Во время такой прогулки и случилось происшествие, изменившее спокойное течение их нынешнее жизни. В тот день Ленне чувствовал себя чуть лучше обычного, и они ушли далеко вдоль берега - туда, где дюны были безлюдны. С собой они захватили немного еды, чтобы пообедать   на свежем воздухе, вдали от душноватой темной кухоньки Рутко, и не торопились обратно.

-Верховая лошадь, - сказал Ленне, заметив, что Бекко прислушивается к далеким звукам. - Шаг неровный,  идет тяжело... Плохо дело...

Перестук копыт становился все громче, и вот взмыленная гнедая кобыла, тонконогая, в хорошей сбруе, показалась из-за пригорка, поросшего высокой сухой травой. Всадника она сбросила, но нога его застряла в стремени, и лошадь волочила его за собой.

Ленне, помимо прочих своих скромных достоинств, умел найти подход почти к любой животине, исключая разве что бодливых коров, с которыми и сам черт не сладит. Поэтому он, отбросив тяжелую трость, неловко заковылял наперерез кобыле, что-то говоря громко, но не зло, и, как ни странно, лошадь, всхрапнув, остановилась.

-Посмотри, что там с ним, Бекко, - обратился к жене хромой, указывая на бесчувственного всадника. Сам он почесывал холку уставшей кобылы, приговаривая что-то успокаивающее, от чего лошадь фыркала и мотала головой.

Немая послушно приблизилась и попыталась высвободить ногу всадника. Кость, казалось, не была сломана. Она наклонилась ниже, чтобы посмотреть на его лицо, и вдруг резко выпрямилась, отскочив назад так, словно ей в лицо пахнуло жаром от костра.

Перед ней лежал принц Эрик, бледный и измученный - такой же, каким он был тем утром, после шторма.

Верные подданные

По ее испуганному лицу Ленне понял, что дело неладно.

Принца он толком никогда не видал, однако догадался, кто перед ним - по большей части из-за того, как переполошилась Бекко.  Русалка переводила взгляд с принца, лежащего на земле, на своего мужа, и в глазах ее было столько страха и муки, что разгадать ее мысли было совсем нетрудно.

-Я не выдам его Желтобородому, - коротко сказал Ленне, но больше на нее не смотрел: то, что он читал на лице жены, было неприятно - куда неприятнее боли в искалеченных ногах!..

Кое-как им удалось привести Эрика в чувство. Он сильно ушибся, но смог подняться, и, мало-помалу, взгляд его прояснился.

-Да ведь ты же немая девочка из моря! - промолвил он, присмотревшись к Бекко. - Я думал, тебя убили в ту ночь. Хорошо, что тебе повезло выбраться живой!

Девушка вспыхнула: изо всего этого она услышала только то, что принц ее помнил, а вот Ленне нахмурился еще больше: его ухо уловило горькую правду - Эрик сознательно оставил Бекко  в беде.