Русалочка

Брат насторожился. Сеструха с каждой секундой холодела и холодела. Не температурой тела, а как-то вообще, от макушки, до горнолыжных ортопедов.

- Кристюха, бляха-муха! - встрепенулся Гарик. - Ты только не умирай! Вовчик уходит - Вовчик приходит, слышь!

- А?

- Не умирай, тебе говорят!

- Я живая.

- А чего такая стала?

- Какая?

- Задолбаная.

- Задолбало. - Кристина посмотрела на брата. - Не больно он тебе двинул?

- Толстый-то? Урод! Я ему когда-нибудь навешаю!- Гарик отвлекся от сестры, и прислушался. - А что за кислятину мы крутим?

- Шопен, музыка.

- Как на похоронах, блин. Толстый притащил?

- Почему толстый?

- Откуда я знаю, почему он толстый? Жрет много. Давай, реальную тему заслушаем? Умереть же можно! - Крайне недовольный Шопеном, Гарик отыскал, нужный диск: - Во!

Громкость увеличилась втрое. По мозгам впарил сверхит «Ты моя женщина, я твой мужчина» BAD BOYS BLUE. Подергавшись в центре комнаты, братец запрыгнул на подлокотник кресла к шокированной сестре:

- Клёво?!

Она испуганно кивнула.

- Я же говорю! Прам-па-па! Прам-па-па!

Клёвая тема быстренько выбила Кристину из замороженного состояния, ее глаза заблестели, руки стали отбивать ритм, все такое... Дослушав шлягер до конца, Гарик убавил громкость:

- Протащило?

- Классно, - согласилась Кристина. – Атас просто.

Гарик по-братски стукнут по ее плечу пультом от музыкального центра:

- Больше не умирай.

- Ладно. Слушай, а ты прямо с дачи?

- Ага.

- Там классно?

- Зашибись. Фазенда, блин, море, залив, ягоды. Лежишь, расслабон.

- Море?

- Море.

- Русалок видел?

Гарик хохотнул, рассыпав несколько бутербродных крошек:

- Каких русалок? Где ты их увидишь, если их не бывает? Прикольно с тобой!

- А в легенде?

Гарик огорошено уставился на сестру:

- Кристюха, не заморачивай!

- О'кей. А ты хорошо плаваешь?

- Нормально.

- Я бы тоже хотела. Как русалка. Научишь меня?

- Ты научись сначала ходить без этих фиговин. – Гарик пнул носком костыль. - А потом все остальное.

- По-моему, плавать легче, чем ходить. По крайней мере, таким, как я.

- Хочешь откусить? - брат предложил Кристине остаток бутерброда.

- Давай.

- Можешь доедать.

- Ну, так научишь?

- О, блин, сеструха! Плавать, что ли?!

- Ага.

- Иди, вон, в ванную, учись! Набрать воды?

- В ванной не прикольно, - заклинило Кристину. - Хочу на дачу. В море.

- Один хрен, тебя мазер не отпустит. Чего страдать-то?

- Почему не отпустит?

- К тебе завтра врач придет?

- Придет.

- Ну, и где ты завтра должна сидеть? Здесь или в море?

- Здесь.

- Расслабься и сиди. Придет врач, будешь лечиться.

Кристина, вроде, расслабилась, с полминуты тихо доедала бутерброд. А потом вдруг опять:

- Гарик, я хочу на дачу. К морю.

- Бляха-муха! Да там туалет без горшка, что тебе там делать? Не знаю, сколько можно, запарила уже!

* * *

Серое платье, собранные на затылке волосы, недоуменные глаза, голубые цветы, всплывшие из бездны, скрип вонючих ортопедов, глухой стук костылей по обе стороны реальности, мелкая дрожь, призрак сострадания, - всё это последовало за Вовой по пятам, едва он сбежал из дома на Гагаринской.

"Ей же всего шестнадцать! - думал он. - В шестнадцать лет – инвалид! За что? Что она в свои шестнадцать успела натворить? И при чем здесь я? Что нам делать вместе? Куда плыть? Заняться сексом на обозрении папы, мамы и братца? Может, прямо в театре? Продавать входные билеты: "Эротические игры с русалкой. Вход по специальным приглашениям...” О, Господи…"