Рушара

Погода стояла довольно жаркая, и Аманда решила искупаться. На длинное плоское восточное побережье Фланнира легко накатывали золотые волны Ауруса, в их пенных гривах мерцали пурпурные и изумрудные искры. Но вода только сверху кажется золотой — такой странный коэффициент отражения, а под поверхностью уже обыкновенная океанская вода, в меру солёная, голубоватая.

Зайдя в воду по грудь, она нырнула. Дальше заходить не следовало, потому что на берегу сидят и переживают за неё две орнитки, Арииси и Нарта — боятся, что она утонет. Вид плавающей в океане Орниссы их уже не приводит в ужас — привыкли — но инстинкты тоже никуда не спрячешь, верно?

На прекрасном белом песке под водой лежал плод танцующей пальмы. Орех был с трещиной — испорчен, значит, вот и затонул. Аманда никогда не видела, чтобы орниты ели эти плоды или вскрывали их, и ей стало интересно, что там внутри. Здесь, под водой, куда ни один орнит не сунется, она предоставлена сама себе. Аманда вынырнула, захватила новый воздух и вернулась к своей находке.

Из трещины в боку плода что-то торчало — какой-то хвостик. Повинуясь нажатию на края трещины, плод разошёлся и выпустил из своего нутра маленькую, полупрозрачную, мёртвую рыбку наверно, залезла полакомиться и застряла.

С рыбкой в руке Аманда вышла на горячий песок, где развалились две неразлучные подружки. Они издалека помахали крыльями — ближе подойти боялись. Бесстрашные птицы, со свирепым смехом идущие в бой против орды синкретов, панически боялись утонуть.

— Что это? — спросила Аманда, вынеся к ним рыбку.

— Эйчварс. — ответила Нарта. — Зародыши гибнут в прибрежной полосе во время прибоя. Поэтому мы почаще поём песни, чтобы пальмы больше роняли орехов.

Это эйчварс?! Рыба размером с авиалайнер?! Серебряные молнии, взрывающие воды Ауруса и пролетающие на своих крыльях больше полукилометра?!

Арииси поудобнее разлеглась на песке, подперев голову рукокрылом и поигрывая когтями ног маленькой розовой раковинкой. Такими когтями она одним рывком вспарывала синкрета от хвоста до горла.

— Орнисса многого не знает. — сообщила орнитка. — Эйчварс не рыба. Он зверь, морской зверь. Он выходит из ореха и поначалу питается мелкими рачками, а рыбы питаются ими. Потом те, кто выжил, собираются в стаи и идут вдоль берега Фланнира на южное побережье. Путь их долог, и стая быстро редеет. Они сотнями проходят через неутихающий прибой тысячи островов, и остаются лишь самые сильные — их десятки. Обойти острова со стороны Ауруса нельзя — там подстерегают их морские драконы. Оставшиеся достигают мирных вод у мыса птицеанов, там их встречает и усыновляет стая. Там они кормятся и быстро растут.

— Если хочешь. Можем отправиться и посмотреть. — добавила Нарта. — Сезон поедания птицеанов ещё не кончился.

Про птицеанов Аманда уже слышала: это настоящие птицы, только ужасно глупые. Они пасутся на воде, ловят мелкую рыбу. Живут тут же на скалах, там же и размножаются. Весь их жизненный цикл проходит возле одного места — Мыса Птицеанов.

В тот же день Аманда с двумя подругами отправилась смотреть на кормление молодняка. Она не сказала Нарте и Арииси о своих тайных надеждах: попробовать плавать на эйчварсах. Дорога заняла три дня.

* * *

Птицеаны спали на воде. Огромные стаи толстых зелёных птиц покачивались на слабой волне за линией прибоя. Издали это походило на сбитую волнами кучу морских водорослей, какие плавают по просторам Ауруса подобно островам. Орнитки видели это зрелище много раз, поэтому не проявляли любопытство. И вообще, если бы не Орнисса, они бы сейчас завалились спать на тёплом песке.

Ночной воздух был тёпл и чуть душен от поднимающихся с песка испарений. Всё тут провоняло птицеанами, их помётом и остатками пищи. Кругом валялись остатки скорлупы.

Аманда бродила вдоль берега, стараясь разглядеть: не покажутся ли эйчварсы. Хорошо ещё, что на небе светили сразу пять лун, и ночь была светлой. И вот она увидела: длинные носы стали бесшумно выныривать из воды и ловко утаскивать толстых птицеанов. Сонные птицы ничего не замечали, даже когда разыгравшийся эйчварс выскакивал из воды и совершал в воздухе переворот, ловко и тихо уходя в воду с новой добычей в зубах. Кормящиеся были небольшой молодью, метра три длиной. До самого рассвета продолжалось пиршество, а с берега за этим наблюдали зоркие глаза.

* * *

Протяжные крики, похожие на громкий журавлиный зов — из океана приближались взрослые эйчварсы.

Стая остановилась далеко от берега, и огромные серебряные рыбы стали призывать молодёжь.

Дети-эйчварсы оторвались от пищи и помчались в стаю, взрывая волну. Они разгонялись, выскакивали из воды и тогда летели на крыльях-плавниках, как маленькие самолёты. Потом снова ныряли всей стайкой и снова разгонялись. Семья приветствовала их мелодичным курлыканьем. Это было необыкновенно прекрасное зрелище.

Идея приручить эйчварсов была самой безумной мыслью, которая пришла бы кому-либо из орнитов в голову. Но есть ли что либо безумное на планете, нежели сама Рушара?