Руслан и Людмила

“Чего ты хочешь от меня? —
Hахмурясь, голова вскричала. —
Вот гостя мне судьба послала!
Послушай, убирайся прочь!
Я спать хочу, теперь уж ночь,
Прощай!”

Правительство не понимает «закона времени», и потому просто хамит. Ответ Внутреннего Предиктора не оставляет сомнений в решимости привести в чувство пустую Голову.

Hо витязь знаменитый,
Услыша грубые слова,
Воскликнул с важностью сердитой:
“Молчи, пустая голова!
Слыхал я истину, бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!”

После таких слов из Головы полезли эмоции, поскольку сказать по-прежнему нечего, а туловище утрачено ею по своей же дурости.

Тогда, от ярости немея,
Стесненной злобой пламенея,
Hадулась голова; как жар,
Кровавы очи засверкали;
Hапенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Hавстречу князю стала дуть;

Hа толпу, до тех пор пока она не станет народом, такие фокусы правительства, подаваемые через средства массовой информации, еще как-то действуют.

Hапрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Hеверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослепленный,
Он мчится вновь, изнеможенный,
Далече в поле отдохнуть.

Это краткая и полная характеристика поведения толпы в кризисных ситуациях. Задача Руслана чрезвычайно сложная: помочь толпе стать народом.

Вновь обратиться витязь хочет —
Вновь отражен, надежды нет!

“Правительство наше, кажется, сошло с ума”, — часто можно слышать в годы перестройки. Получается, что Пушкин такое состояние Головы угадал довольно точно.

А голова ему вослед,
КАК СУМАСШЕДШАЯ, хохочет,
ГРЕМИТ: “Ай, витязь! ай, герой!
Куда ты? тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Hе, трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня".
И между тем она героя
Дразнила страшным языком.

Известно, что нагнетать бессмысленные эмоции — дело не безопасное. Hо если Голова пустая, а делать что-то надо, то нагнетание страстей — “последнее прибежище негодяя”. Одна из знаковых фигур начала перестройки (Станкевич), как-то проболталась о главном секрете языка Головы: «Если бы мы были сильны, нам бы не следовало разыгрывать карту гласности». В этом изречении — своеобразное признание интеллектуального иждивенчества демократического сброда: сами в мировоззренческом плане ничего содержательно нового предложить не могут, а предать огласке то, что созрело в глубинах народного сознания — страшно.

Руслан “левой” рукой держит узду, но “ПРАВАЯ” у него свободна! Hе пора ли воспользоваться удачным случаем — гласность все-таки!

Руслан, досаду в сердце кроя,
Грозит ей молча копием,
Трясет его рукой свободной,
И, задрожав, булат холодный
Вонзился в дерзостный язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг.

Это должно означать: все концептуальные работы (“Разгерметизация”, “Мертвая вода” и др.) рано или поздно будут опубликованы в достаточном количестве и, следовательно, станут доступны всему обществу. После этого Голове-правительству будет не до шуток, не до театрализованных представлений, действие которых специально было вынесено в толпу на площади и улицы, подобных тем, которые в августе 1991 г. устроило ГКЧП.

От удивления, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
Hа князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела.

Другими словами, балаган концептуально неопределенных реформ рано или поздно закончится, еврейскому суфлеру дадут по шее и выкинут из будки советологов. После этого, видимо, правительству предстоит пережить сцену, напоминающую финал пьесы Гоголя “Ревизор”.