В противоположность грекам и римлянам древние руссы мало персонифицировали своих богов. Они не переносили на них своих человеческих черт, не делали из них просто сверхчеловеков, как это рисовалось грекам и римлянам. (По сравнению с древнеегипетским зверинцем богов, древнегреческое и древнеримское человекобожие было своеобразным “прогрессом”, но древние руссы, как будет показано дальше, всегда были ближе к Богодержавию. —
Отсюда вытекала особая черта религии восточных руссов: они не создавали кумиров, как это делали западные руссы. Они не старались воображать богов во плоти, в материи. Они были крайне далеки от идолопоклонства, которое мазало своим кумирам губы, подразумевая под этим кормление последних пищей. (…) Они не устраивали особых мест для молитв — они просто молились тому, что было перед ними. Бог был для них всюду, и они обращались к нему прямо и непосредственно. Если и имелись особые религиозные места, то они определялись удобством общей молитвы, а не особой священностью данного места. (…) Следствием всего этого
Это фрагменты анализа содержания, остававшейся долгое время закрытой для русского читателя “Велесовой книги”. Мы не можем с достоверностью утверждать, что двадцатилетний Пушкин был знаком с древним памятником русской культуры, однако, образ Финна и его жизненный путь, описанный в поэме, во многом согласуется с образом жречества древних руссов, которое в силу особых условий, диктуемых их религией, было своеобразно застраховано от обращения в знахарство.
Отсюда главная задача Финна:
— поддерживать меру понимания общего хода вещей в обществе более высокую, чем у Черномора до завершения процесса смены логики социального поведения, когда уровень информированности периферии общества достигнет уровня информированности центра;
— помочь обществу овладеть методологией прогнозирования социальных процессов, что в свою очередь позволит обеспечить устойчивость развития России по предсказуемости.