Руслан и Людмила

На луг измятый упадали:
Тогда наверно в замке знали,
Что пьёт иль кушает княжна.
На ветвях кедра иль берёзы
Скрываясь по ночам, она
Минутного искала сна –
Но только проливала слёзы,
Звала супруга и покой,
Томилась грустью и зевотой,
И редко, редко пред зарёй,
Склонясь ко древу головой,
Дремала тонкою дремотой;
Едва редела ночи мгла,
Людмила к водопаду шла
Умыться хладною струёю:
Сам карла утренней порою
Однажды видел из палат,
Как под невидимой рукою
Плескал и брызгал водопад.
С своей обычною тоскою
До новой ночи, здесь и там,
Она бродила по садам:
Нередко по́д вечер слыхали
Её приятный голосок;
Нередко в рощах поднимали
Иль ею брошенный венок,
Или клочки персидской шали,
Или заплаканный платок.

Жестокой страстью уязвлённый,

Досадой, злобой омрачённый,
Колдун решился наконец
Поймать Людмилу непременно.
Так Лемноса хромой кузнец[39],
Прияв супружеский венец
Из рук прелестной Цитереи,
Раскинул сеть её красам,
Открыв насмешливым богам
Киприды нежные затеи…

Скучая, бедная княжна

В прохладе мраморной беседки
Сидела тихо близ окна
И сквозь колеблемые ветки
Смотрела на цветущий луг.
Вдруг слышит – кличут: «Милый друг!» –
И видит верного Руслана.
Его черты, походка, стан;
Но бледен он, в очах туман
И на бедре живая рана –
В ней сердце дрогнуло. «Руслан!
Руслан!.. он точно!» И стрелою
К супругу пленница летит,
В слезах, трепе́ща, говорит:
«Ты здесь… ты ранен… что с тобою?»
Уже достигла, обняла:
О ужас… призрак исчезает!
Княжна в сетях; с её чела
На землю шапка упадает.
Хладея, слышит грозный крик:
«Она моя!» – и в тот же миг
Зрит колдуна перед очами.
Раздался девы жалкий стон,
Падёт без чувств – и дивный сон
Объял несчастную крылами.

Что будет с бедною княжной!

О страшный вид: волшебник хилый
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Чу… вдруг раздался рога звон,

И кто-то карлу вызывает.
В смятенье, бледный чародей
На деву шапку надевает;
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к безвестной встрече,
Закинув бороду за плечи.

Песнь пятая