Руслик и Суслик

- Да, стала. Но спустя несколько месяцев, как только он сделался более-менее нормальным мужчиной, я перестала с ним встречаться. Он являлся ко мне несколько раз, умолял продолжить отношения, но я всякий раз его выпроваживала.

- А Глеб? Он знал?

- Скорее всего, нет.

- Послушай, мне кажется, ты легла с этим типом в постель только лишь потому, что он был с отклонениями. Мужчина-слабак. То есть фактически женщина. И он не брал тебя, а отдавался...

- Не знаю... - пожала плечами женщина.

- Не знаешь... А мне вот кажется, что тебя привлекают отношения, в которых вы верховодишь.

- Да нет... - ответила она, ничуть не смутившись. - Я же говорила, что Борис раз в месяц мог. А этот человек, судя по всему, на сексе зациклился... Мне нужен был мужчина, понимаешь, мужчина...

Они закурили. Сделав несколько затяжек, Ксения спросила, виновато улыбаясь:

- Может, не стоило это рассказывать? Не разлюбишь?

- У меня есть комплексы, но не из этой оперы, - искренне рассмеялся Чернов. - Ты мне нравишься, и не за прошлое нравишься, а за настоящее, за то, что даришь себя, за то, что тебе нравиться секс, а все остальное для меня не имеет никакого значения. К тому же я непременно вставлю этот случай в книжку.

- Он или его знакомые могут прочитать ее... И тебе, и мне тогда не поздоровится.

- Не беспокойся, места действий и фамилии я изменю. Кстати, мне сейчас показалось, что последний раз мы... мы лежали в постели больше месяца назад. Потом еще скажешь, что у нас с тобой это раз в месяц было...

Ксения засмеялась и протянула к нему руки.

Через час они ели миндальное мороженое. На этот раз Чернов не забыл достать его из холодильника. По телевизору показывали фильм об американских степных сусликах.

- Кстати, как там поживает Руслик-Суслик, - спросил Чернов, вспомнив о своем бывшем подопечном.

- С собакой подрался. Она ему нос расцарапала.

У Ксении был французский бульдог.

- Как!? Он, что, по комнате у тебя гуляет?

- Да. Я ему большую пластмассовую корзинку купила, а он из нее выскакивает и бегает по комнате взад-вперед. Не знаю, что и делать. Обои импортные объел...

- Не кормишь, наверное, вот и побирается... И собака его, небось, от миски своей отгоняла.

- Почему не кормлю? Морковку, даю, яблоки, корм для грызунов.

- Ты имей в виду, у свинок одно занятие - еда. Они посвящают этому все свое время...

- Сыновья иногда забывают его покормить...

- Сыпь ему впрок. И кинь горбушку на черный день... Полькина Суся тоже в корзинке живет, и ни разу не выскакивала по причине своей полной занятости.

Ксения запахнула "пеньюар". Верхняя ее губа - застывшая, ровная, чем-то похожая на створку упрямой раковины - показалась Чернову безжизненной. "Что-то у нее в душе не мое варится", - решил он и переменил тему:

- Не хочешь рассказать, как погиб Глеб? У меня никак сюжет не складывается.

Ксения смерила его ироническим взглядом, съела конфету (на этот раз Чернов раскошелился на кешью в белом шоколаде) и принялась рассказывать:

- В тот день он не пришел домой в обычное время, и часа через полтора я побежала в гараж посмотреть, стоит ли в нем машина. Машина стояла, но повсюду были видны следы борьбы. Я бросилась домой, позвонила в милицию. На следующий день его выловили из реки. Вот и все.

- А следствие? Что выявило следствие?

- Ничего.

- У него были враги?

- Были, наверное.

- Может, с "крышей" повздорил?

- Не знаю.

Сказав, Ксения усмехнулась.

- Ты что? - поинтересовался Чернов.

- Одна его родственница говорила, что в скором времени разница в нашем возрасте будет все более и более заметной. И вот, он умер, а я жива. Налей мне, там есть еще на донышке...

8.

Воскресным утром, проводив Ксению, Чернов напек блинов. На этот раз он добавил в тесто мясного фарша, и получилось неплохо.

"Сегодня не буду пить", - решил он, садясь за компьютер.

Но писать не получилось и он, минут пять походив по квартире, позвонил Полине (последствия инцидента с Русликом-Сусликом и антисемитизмом были преодолены пространными извинениями в адрес всех обитателей болшевского дома).

Трубку подняла Лиза. Минуту она уговаривала племянницу подойти к телефону, но та ответила - Чернов слышал, - что занята и вообще не хочет с "ним" разговаривать.

"Возьму вечером бутылочку винца, - положив трубку, попытался утешить себя Чернов. - Но выпью половину, другую оставлю на завтра.

В последнее время его отношения с дочерью портились с каждой новой встречей. После развода с Верой он проводил с Полиной два-три часа каждую пятницу. Сначала все было хорошо, у нее горели глаза (Чернов умел будить воображение, придумывал необычные игры и просто любил), она ни на шаг не отходила от "папули". А перед уходом отца (он всегда ретировался за полчаса до прихода Веры), нервно хохоча, прятала его вещи - кейс, куртку, обувь, пачкала одежду, обливала водой, однажды даже унесла в туалет плащ и там его описала.