Русология (СИ)

Наших мук было лес, когда Ты пришёл и нас смёл, вроде нет бед черней Твоих; наши - так себе. Ты взял жалостью. И меня возьмёшь: это я Тебе, а не Ты мне, я дарю милосердие! Я устал и хочу лишь свобод от Вас, Божья Троица... Ведь не я Тебе нужен, - бр'aтина; ибо Ты, Кто работаешь с плотью, явно по плоть пришёл. Но что пл'oтяней бр'aтины, где суть все Твои ценности: власть, имение, лавры, статусы?.. А пускай Ты ко мне - то ведь нет меня. Я промежник. Я не Квашнин культур по стандартам, не Квашнинштейн даже... но я невесть что. Я превращение из конкретного, я штрих в фазисе, я трансгрессия к небывалому! Ты хватал меня за нотации, что ведут к Тебе? Во мне нет таких. Я впредь волен! Не маяковый мне луч Твой! Я - в тьме безмолвия ярче 'света', чем Ты считал Себя в славе Троиц! Ты меня гробил - но сгинешь Сам, клянусь. Ты сводил всю плоть в дух - но, клянусь, уплотнился лишь, прикипел к плоти намертво; блеск Твоих парадигм крыт п'aтиной! Ты во власти ТОГО, ЧЕМ властвовал, и с ЕГО возглашением жди конец Свой... Есть что-то Тёмное (знал и Р'oзанов), что запнёт Тебя...

То есть Ты мне стал - ты!

Есть БОЛЬШЕЕ, чем весь ты в твоей тройке, застившей виды, сведшей нас в символ!

На твою ценность чую СВЕРХЦЕННОСТЬ!

Каждый адепт твой - менее, чем он мог бы быть без тебя. Ты - свеча в свете солнц и червяк в гор'e! Всё твоё и превратно, и мелко перед ГРЯДУЩИМ! Скоро уж... А пока в евхаристии, то есть в 'естине', а не в 'истине', да-да, в пиршестве, на котором ты плоть ешь, я обожрусь её, дабы мне стать как ты, и в себе - покажу тебя. Все покажем: я и вся нация! Будем жрать и пускать дух сытости. Сытый дух, знай, и есть ДУХ! Я весь народ попру от свечи твоей во СВЕТ ИСТИННЫЙ! Уж сыграем мы, но не как притворялись, что плоть ничто нам. Днесь мы сыграем, что возлюбили плоть. Ты в нас словом - мы в тебя гласом чревного ДУХА, КОЙ впредь и есть наш БОГ! Мы начнём плоть обуживать! Мы покажем, как её пользовать, - содрогнёшься! - как показали до этого, когда мы презирали плоть. Ради ИСТИНЫ и покажем!

- Карий ведь?

- Что?

- У деда, у Заговеева, мерин каряй, пап?

- Мерин каряй, да, - согласился я, ёрзнув в кресле, и произнёс (сбить лезшее изнутри... нет, выблевать): - Я есмь раб Бога Живага, ипостась Его нося и, гласом силы Своея, седя одесну престола величествие высоких!

Сын засмеялся.

Ника явилась, вышла к роялю, тронула крышку.

- Был звонок из налоговой...

- Ника, - встрял я. - Довольно. Прибыли нет, де факто. Всё, мы банкроты.

- Бизнес кормил нас... - Ника смотрела, как пятилетний сын двигал монстрами, именуя их 'ипостасями', 'захвораями' и 'даяху'. Дёрнулись губы. - Мы ведь старались, да?

Я не ждал слёз по фирме, бывшей лишь тягостью на живых наших судьбах. А она плакала... Обособленность рук, головы её, ног, ступней беспокоила. Чем всё держится? Как бы всё не распалось. Это предвидя, Ника смотрела в глаза мне, чтоб отражаться в них как обычная просто женщина. Ей важны связи с миром при произвольном, неуправляемом рыске психики после гибели первенца. Может быть, и она, как я, в превышающем свет СУМРАКЕ?.. Мир терял её. Чтоб сдержать распад, надо видеть в ней внешнее, чтоб его укрепить... И из тьмы её психики я вернулся в реальность.

- Мы, - произнёс я, - мы оптимисты?

- Да, - улыбнулась. - Именно... Но ведь если бы Марка... ты говорил уже... Но я думала... Милый, мы ведь должны ему?

- Он простит. Будь иное, будь кредит в банке либо от частника, с нас бы взяли долг силой. Хоть бы квартирою... - Я раскрыл алгоритм, кой пять лет назад был единственным и кой Ника не знала. - Нас бы заставили... - (Принуждением, осознал я, нас бы заставили; а любовь не смогла. Я сходно вник, что любовь, зло, добро и пр. мелочно перед ТЕМ, ЧТО будет, так как сегодня Бог обращён мной в выблевок).

Её пальцы дрожали, длинные и с обломанным ногтем из-за возни с товаром. - Наши в горах уже... - она молвила.

- Где?

- В Чечне.

Сын включил телевизор. Мы наблюдали: носятся танки, хлопают пушки, бродят солдаты, а вертолёты брызжут ракетами. Сообщили: взяты аулы... место, я понял, где был наш первенец.

- Милый, денег нет.

- Всё изменится.

- Мы бездельничаем, как камни.

- Якобы, не течёт под них? - возбудился я. - О, случается, что течёт... Течёт!