«Russian Bride»: Потерянные в Детройте

Между тем, Нюрнберг полностью погрузился в предрождественскую суету. Символами Рождества в Германии для Нади, конечно же, стали, красочные Рождественские ярмарки – пьянящий горячий глинтвейн, пряники, нюрнбергские сосиски. Она любила горячий яичный пунш со щедрой порцией взбитых сливок и корицей. И всегда с умилением смотрела на декоративные домики для свечей, стеклянные шары ручной росписи, деревянные игрушки ручной работы, леденцы на развес, почти такие же, как в детстве, когда родители покупали ей звездочки и петушки на деревянных палочках. Особенно Наде были по душе деревянные щелкунчики. Как говорил Франк – всякие «безделушки».

Ожидание и предвкушение Рождества было для нее всегда желаннее, чем наступление этого великого дня, который всегда проходил очень быстро. Надя хорошо помнила первые рождественские подарки от Франка – три старательно упакованные разноцветные коробочки. Надя получила их заранее, так как первый год знакомства они встречали Рождество не вместе. Терпение не было ее сильной стороной, поэтому она не удержалась и открыла их до наступления Рождества. В первой коробочке был тщательно упакован шоколад, во второй – леденцы. В третьей Надя уже ожидала увидеть открытку. О нет, это было пластиковое черное ожерелье со стеклянными мелкими цветочками! Надя сразу же подумала, что это мог быть сказочный подарок для ее шестилетней племянницы. Вместе с тем, надо отдать должное немецкому прагматизму, Франк сумел удивить ее своей домовитостью, почти как домовёнок Кузя!

В этом году католическое Рождество Надя традиционно отмечала у Эрики, мамы Франка. Жизнь в доме Эрики, словно застыла в 80-х. То ли здесь специально придерживались этого стиля, то ли пытались сохранить в доме чистоту минимализма, ничего не меняя с момента заселения. Эрика обычно готовила рождественскую утку с фаршированными яблоками, купленную у местных крестьян. В этом году она испекла знаменитый Шварцвальдский вишневый торт. Но ужин всегда проходил как-то быстро и вскоре они оказывались за изысканно убранным, но пустым столом, покрытым белой скатертью.

Надя вспомнила, как в детстве весело и шумно проходили праздники в ее семье. После первой части застолья мама садилась за советское пианино с традиционным названием «Украина» и все душевно пели песни разных лет. Особенно старался папа Нади, пытаясь петь, как на плацу, громче всех, и часто не попадая в такт и ноты. Праздничный стол под конец вечера превращался в изобилие плохо сервированных блюд – до тех пор, пока не появлялся серебряный самовар и стол убирали к чайной церемонии. Надя хорошо помнила этот блестящий самовар, подаренный родителям в день их свадьбы, который украшал середину стола, и любимый торт «Наполеон». Когда мама пекла круглые коржи, Надя всегда любила подбирать оставшиеся кусочки. Но особенно ей нравилось лакомиться, как кошке, остатками сливочного крема. С Новым годом был всегда связан запах мандарин, которые покупали только в это время года. Вместе с запахом морозной ели они создавали в доме особый душевный настрой и навсегда остались в памяти Нади незабываемым чувством семейного праздника.

Как девушке, прожившей часть своей жизни в небольшом украинском городке, Наде был присущ комплекс провинциальности. Вероятно, по этой причине она всегда старалась достичь чего-то большего. Как правило, чувство неудовлетворенности стимулировало ее на разные свершения. Возможно, это чувство она подсознательно переняла у родителей, которые вынуждены были оставить большой город в Западной Сибири, где Надя родилась, и переехать в маленький городок в Украине после увольнения папы из Советской армии.

После распада Советского Союза этот маленький городок на границе с Россией, где жила ее семья, стал постепенно приходить в упадок. Наде было семь лет, и она хорошо помнит, как тетя по телевизору объявила о том, что Советского Союза больше нет, а также слова дедушки с упреком в голосе: «Развалили Союз!». Тогда Надя не понимала, что все это значит. Осознание пришло позднее, вместе с плановыми отключениями света в определенные дни недели, когда уроки приходилось учить при свете свечи, а целые районы города погружались в кромешную темноту. Из всей семьи только у бабушки Нади всегда был свет, так как ее дом был подсоединен к линии электроснабжения детской больницы. У бабушки на стене висела старая газовая колонка, к которой она подносила со словами «отойди в сторонку, детка», зажженную спичку. Бабушка открывала одновременно газ и воду, и на кухне разряжался ужасный рев.

Жизнь становилась настолько мрачной, что люди, которые стремились чего-то достичь, стали постепенно покидать городок, который совсем недавно утопал в розах, а люди с гордостью говорили, что их кинопленка экспортируется в 30 стран мира. Неизменными оставались только памятник Ленину и Вечный огонь в память воинам, погибшим во Второй мировой войне. Однако и его в какой-то момент погасили из-за долгов. Семья Орловых переехала в Киев, сменив трехкомнатную квартиру на однокомнатную и начав новый этап жизни в столице Украины.