Русская Америка: открыть и продать!

Турок же можно было нейтрализовать, постепенно продвигаясь не далее зоны Кавказа на юго-востоке и не далее рубежа нижнего Дуная на юго-западе.

Так что накануне Крымской войны никто Россию, кроме ее элиты, не предавал. А если учесть, что во внешнеполитическом плане эту элиту олицетворял собой Карл Нессельроде, то тут и о предательстве говорить можно вряд ли... Нессельроды и брунновы никогда Россию не предавали, потому что никогда России не служили.

Уже когда война шла, член Совета российского МИДа Иван Сергеевич Мальцов хотел опубликовать в министерском органе «Jornal de St-Petersbourg» весьма невинную статью, в одном месте которой всего лишь говорил о том, что англичане ведут пиратскую войну у наших берегов.

Нессельроде заставил его вычеркнуть это выражение, как «слишком оскорбительное»...

Н-да.

В то время как в Европе Россию подло, но умно вели к Крымской войне, играя на чувстве ее якобы собственного достоинства, на Дальнем Востоке этого чувства особо не замечалось.

Лишь общественное мнение (было ведь в России и оно) возмущалось нашей вялостью там. И в 1844 году ведомство Нессельроде сообщило Главному правлению РАК, что по. повелению Николая Компании предлагается взять на себя обследование Амура.

То есть великая держава — дабы не растревожить Англию и не подтолкнуть ее к активности (?!) в этом регионе, пряталась за спину формально частной РАК.

В 1846 году служащий РАК, подпоручик-«кругосветчик» Александр Гаврилов на компанейском бриге «Константин» вышел к устью Амура, исследовал восточную часть Сахалинского залива и у северного берега Сахалина открыл залив, дав ему очень уж подходящее для той эпохи название — залив Обмана (в 1849 году Невельской переименует его в залив Байкал в честь своего судна — транспорта «Байкал»).

Неверно ориентированный относительно несудоходности Амуpa, директор РАК Врангель предписывал Гаврилову в случае обнаружения в Амурском лимане мелей «не подвергать судно опасности, ибо положительно известно, что устье реки недоступно».

Гаврилов инструкцию выполнил буквально, далеко не пошел. И получилось что-то вроде «накачки» лазера: Врангель послал неверный импульс Гаврилову. Гаврилов, «накачанный» Врангелем, отразил его Врангелю... И на свет вырвался луч не истины. А луч невольно обманный...

И Нессельроде, препровождая донесение Фердинанда Петровича Николаю, с удовольствием от себя приписал: «Река Амур не имеет для России никакого значения».

О резолюции Николая насчет бесполезности Амура я уже писал в главе 1-й...

США в это время прогрессируют, но о серьезном промышленном их развитии тогда еще говорить не приходилось. Однако рост населения, умело подстегнутый массовой европейской эмиграцией, был внушительным — до 35 процентов за десятилетие. В 1830 году в США жили 12 875 тысяч человек, а к 1880 году намечалось иметь 50 миллионов. Никакими силами такой естественный прирост обеспечить было нельзя. Но он ведь и был неестественным, искусственно форсированным.

Собственно, и экономический рост имел схожие черты. Вот картинка с натуры...

После присоединения Орегона в 1846 году и особенно — Калифорнии с Сан-Франциско в 1848 году начинается развитие тихоокеанского побережья. И вот государственный секретарь Джон М. Клейтон запросил мнение об интересах США в этой зоне одного из самых состоятельных бизнесменов Сан-Франциско — Дж. Л. Фолсома.

Так вот, Фолсом посетовал на то, что русские почти монополизировали пароходные перевозки из Ситхи в Сан-Франциско, потому что на Кадьяке и в других местах на побережье у них изобилие угля. При этом Фолсом утверждал, что «паровое мореплавание, без сомнения, призвано стать наиболее эффективным средством в осуществлении американского преобладания на Тихом океане».

Но уголь-то — у русских. И выходило, что преобладания русским добиться проще.

Что делать? А вот, по мнению Фолсома, что: потребовать у русских свободного доступа янки к русскому углю. А если русские откажут, то ввести «дискриминационную (это определение самого Фолсома. — С. К.) пошлину» на русские товары, привозимые в американские порты.

И — никаких тебе «прав человека»!

В США все внутренние силы обеспечивали внутреннее же развитие, а в России внутреннее развитие оказывалось заложником истощающей их внешней политики.