Русская Америка: открыть и продать!

А уж о нынешних «россиянских» расстригах от истории и вообще речи нет! Несмотря на новейший, помянутый мной трехтомник «История Русской Америки» и некую телевизионную возню вокруг проблемы, ее история сегодня затянута дымовыми завесами еще плотнее.

В чем тут дело — не пойму... Может, это тянется по, так сказать, наследству, со времен «премудрых пискарей» и профессора Окуня?

«Брокгауз и Ефрон» хотя и не включили статью о Русской Америке в число «наиболее значительных оригинальных статей» собственного же 53-го тома, но посвятили ей три страницы. О продаже Аляски там, правда, тоже не было ни слова, лишь один раз был употреблен глухой оборот «уступка владений Соединенным Штатам».

Первая же советская БСЭ — даром что выходила под редакцией Отто Юльевича Шмидта, сократила сведения о РАК до одного столбца, не дав, как и Брокгауз с Ефроном, статей ни о Баранове, ни о Булдакове, ни — кроме того, о Резанове, сказав о Шелихове несколько слов.

Что, боялись ухудшить наши отношения с Соединенными Штатами? Не дай бог, и к 1933 году нас не признали бы... Какой афронт был бы для наркома иностранных дел СССР Меера-Максима Валлаха-Литвинова! Он ведь так рвался к этому признанию, что даже мифические белогвардейские долги был готов Рузвельту платить...

Наиболее подробно и внятно рассказывает о Русской Америке и ее героях «сталинская» БСЭ — вторая. Третья БСЭ, «брежневская», под тему отвела две статьи «Российско-американская компания» и «Русская Америка» в «целых» полтора столбца суммарно.

Видно, с царевых времен так повелось, да так и осталось — нельзя дядю Сэма обижать, дядя Сэм обидеться может.

Спасибо, хоть об Александре Андреевиче Баранове третья БСЭ доброе слово сказала: «Благодаря энергии и администраторским способностям Баранова значительно расширились связи русских поселений в Северной Америке с Калифорнией, Гавайскими островами и Китаем. Были созданы новые поселения. Снаряжен ряд экспедиций для обследования районов Тихоокеанского побережья, положено начало кораблестроению, медеплавильному производству и добыче угля, организована школа на Аляске и пр. Баранов участвовал в исследовании и описании Чугачского залива, прилегающих островов и других районов.. Именем Баранова назван остров в архипелаге Александра».

Все верно, упущено лишь одно... То, что русский патриот Баранов из-за предательства царей, сам о том не зная, старался фактически для дяди...

Для дяди Сэма.

Теперь, в XXI веке, тема стала для «штатных» историков еще более неудобной — не дай бог ненароком ее не так зацепишь, а как же быть тогда со «спонсорами» из-за океана, с их «зеленой капустой»?

Вернемся к трехтомнику 1999 года «История Русской Америки»... На «супере» уже первого тома есть красивые слова о «мужественных русских людях», о том, что русская Америка была в 1732—1862 годах «неотъемлемой частью Отечества», но в той же аннотации сообщается и вот что: «Авторы стремятся преодолеть стереотипы и клише, распространенные в советской историографии, относительно «прогрессивности» русской колонизации. Они также пытаются не игнорировать «индейский фактор» и не преувеличивать масштабы внешней «угрозы» владениям России».

Вот так-так... Вначале эти же авторы (сплошь бывшие советские специалисты по Русской Америке во главе с Н.Н. Болховитиновым) клише и стереотипы создавали, а теперь сами же их будут и «преодолевать»?

И угрозы нашим владениям со стороны янки, выходит, не было? Так зачем тогда их было с рук сбывать? Числились бы за Россией и числились. Вот на острове Кергелен французы десятилетиями нос не показывали, а он остается по сей день за ними.

И насчет «индейского фактора»... Если вдуматься, то вся его суть вмещается в показательные слова, которые автор индейских романов немец Карл Май вложил в уста своего благородного героя Олда Шеттерхэнда: «Я уже давно убедился, что именно белые подстрекают индейцев на грабежи и убийства».

И русский историк обязан прежде всего в свете подстрекательств и провокаций англосаксов видеть все наши конфликты с индейцами.

Или —- вот еще... В аннотации на суперобложке третьего тома авторы — в русле мыслей и чувств собеседника Пушкина в 1833 году, секретаря английского посольства Блайя и прочих воронцовых, ламбертов и нессельрод — рассуждают о «континентальном»-де будущем России и гордо сообщают, что Россия первой из европейских держав отказалась от своих «заморских владений». Как будто Аляска, Алеуты и остров (не забудем) Лаврентия для России были тем же, чем были для Англии Гонконг или для Бельгии — Бельгийское Конго...

При этом на том же третьем «супере» продажа Русской Америки объясняется «трудностью защиты далеких американских владений», что плохо согласуется с тезисом первого «супера» о «преувеличении масштабов внешней угрозы». Если не было угрозы, так в чем трудность защиты?