Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

В старой России к лету 1918 года уже многие погибли от голода. Кошмар начавшейся гражданской войны унес уже сотни тысяч жизней, а русские мыслители, издавшие в эти дни свой сборник «Из глубины», все как один заявили о своем историческом оптимизме, о вере в русского человека и том, что рано или поздно Россия освободится от большевиков. С одной стороны у них – описание ужасов разразившейся катастрофы, а с другой стороны – теплые, пронизанные добротой слова о будущей России. «Русский народ низко пал, но в нем сокрыты великие возможности, и ему могут раскрыться великие дали». Эти слова принадлежат Николаю Бердяеву. И у каждого русского мыслителя, теперь мы называем их гениями, бесконечная вера в счастливое посткоммунистическое будущее России была связана с надеждами, что русский человек, вырвавшись из пут туранщины, пойдет на Запад, впустит в свою душу ценность человеческой жизни, идею личности, осознающей себя и свободной, и ответственной за свою судьбу, и, конечно же, «ценность ежедневного труда».

Так вот, меня настораживает тот факт, что особенность уже новой, абсолютно новой, послекрымской России состоит в том, что у нее даже нынешний взрыв патриотизма, гордости за то, что мы не дали себя в обиду «америкосам», как это ни поразительно, не сопровождается ощутимым оптимизмом, ростом веры в будущее России. Не светятся верой в будущее даже глаза тех, кто с утра до вечера, как мантру, повторяет: «А все-таки Крым наш!». И, конечно, меньше всего веры в будущее у тех, кто еще в начале девяностых обращал внимание, что постсоветская Россия слаба, что она, как они говорили, «ничего не может взять из своего прошлого». И меня еще пугает тот факт, что у тех, кто видит признаки надвигающегося кризиса, называет вслух и открыто его причины, кто решается критиковать нашу внешнюю политику, куда больше мыслей в словах, куда сильнее аргументы, чем у тех, кто буквально изрыгает свой агрессивный патриотизм и всячески проклинает Запад и все западное. Наверное, даже в дни расцвета «черносотенства» патриотизм не был таким мутным, импульсивным и раздражительным, как сейчас.

И, конечно, страшно, что самые умные, образованные, показывающие образцы глубины исследования занялись прежде всего предсказаниями грядущей русской смерти. Страницы массовых изданий никогда не пестрели так часто заголовками типа «Россия – вперед ногами». Для Михаила Эпштейна, который попытался дать анализ причин начавшегося духовного распада России, самый главный герой – Бобок из одноименного рассказа Достоевского, а сама Россия – «лопающийся пузырь последнего вздоха отходящего исторического организма». Даже у нынешних воинственных патриотов наша Россия – тоже на самом деле «отходящий организм». Вдумайтесь в смысл их причитаний по поводу того, что «не будет Путина – не будет России». Если будущее страны целиком связывается со смертной личностью, совсем не молодым человеком, то тогда на самом деле нет никакой веры ни в свой народ, ни в свою национальную тысячелетнюю историю. В начале девяностых, накануне распада СССР все сторонники суверенитета РСФСР, как мантру, повторяли: «А Россия, несмотря ни на что, возродится из пепла». Никогда не забуду, как писатель Леонид Латынин, отец нашей Юлии Латыниной, еще в 1991 году, накануне распада СССР, на своей кухне убеждал меня, что грядущая катастрофа – это благо, ибо, цитирую почти дословно, чем разрушительнее будет распад, тем быстрее новая Россия восстанет из пепла. И тогда у Леонида Латынина глаза действительно горели блеском оптимизма, восторгом по поводу неизбежного грядущего разрушения своей страны. Но теперь те, кто призывает нас идти на решительный бой с Западом, постоять за наши евразийские идеалы, ничего не излучают, кроме какой-то растерянности. Наверное, от страха.