Русская Армения

Продаю, конечно, за что купил, не подтверждая и не отрицая фактов, переданных мне местными жителями.

Что духоборы были вообще народ мирный и послушный — это утверждают здесь единогласно все, кто жил с ними. Р. видел своими глазами, как всего только два чепара вели в тюрьму целое население духоборской деревни; эти рослые, здоровые, закаленные в труде люди шли смирно, как стадо овец, распевая псалмы, радуясь своему мученичеству; а женщины их сидели и стояли на скалах кругом дороги, по которой их гнали, и тоже пели им в напутствие священные гимны. Даже простой народ плакал, глядя на эту трогательную картину, напоминавшую библейские времена.

У духоборов не полагается священных книг. Они признают, как уверяли меня, одну «животную книгу», — «написанную в сердце живую совесть человеческую», — и на этом основании считают справедливым подчиняться только Богу, а не людям.

* * *

Село Терпенье — за станциею «Ставка Караял»; тут еще осталось несколько богатых «мясников» из духоборов. Недавно одного из них убил и ограбил рублей на семьсот разбойник Тали-Юсуф. Он — житель соседней татарской деревни Ак-бабы и, как рассказывают, сделался разбойником совсем случайно. Он завел себе винтовку, вопреки строгому запрещению; александропольский уездный начальник узнал про это и вызвал его в город, чтобы отобрать оружие. Тали-Юсуф не захотел расстаться с приобретенною драгоценностью, которая для него была дороже жены и детей; он скрылся из города; послали вдогонку за ним чепаров, поднялась перестрелка, — и Тали-Юсуф вынужден был после этого уйти в горы и стать разбойником.

Спасовка, — или, по прежнему татарскому названию, Шах-Налар, — очень близко от железной дороги, слева, у Карс-Чая. Правильно разбитые дворы ее очень похожи на хохлацкие; такие же опрятно причесанные, смазанные белою глиною, соломенные крыши, только более плоские. Там уже шевелятся кое-где переселенцы. Правительство скупило у духоборов, уходивших в Канаду, их дома, по 250 руб. за двор, также как все сено и солому, остававшиеся в их дворах, чтобы переселенцы могли чем-нибудь кормить в первое время свой скот. Конечно, уплаченные суммы будут взыскиваться потом с переселенцев, но с раскладкою на несколько лет.

Против Спасовки, на левом берегу Карс-Чая — историческая в некотором смысле гора, на которой духоборы, под влиянием учителя своего Веригина, торжественно сожгли все свое оружие и постановили никогда более не осквернять им рук своих. Духоборье справа и слева окружено по соседним горам селениями курдов и татар, против которых долгое время приходилось им вести постоянную войну, защищая свои стада и дома. Поэтому духоборы, набрав много денег во время турецкой войны, обзавелись дорогим оружием и сделались ловкими стрелками; в то же время избыток средств вредно отразился на их нравственности; они стали развратничать и пьянствовать, позабыв основные правила своей секты. Но Петр Веригин, сделавшийся их духовным вождем после смерти их известной учительницы, Лукерьи Васильевны Калмыковой, — своими страстными речами убедил их исправиться, бросить водку и кутежи, сжечь оружие, не есть мяса и строго преследовать всякий разврат.

* * *

Несмотря на близость Карс-Чая, станции карсской железной дороги довольно бедны водою. Вода здесь везде, начиная от станции Караяла до самого Карса, с минеральными солями, как и на баку-тифлисской дороге. Поэтому приходится брать хорошую воду в духоборском селе Гореловке, в трех верстах от станции Башкадыклар, поднимать ее машинами и по трубам проводить до станции; тут даже в поездах вы всегда увидите вагон-цистерну для воды, которую развозят по работам и отчасти по станциям.

К станции Башкадыклар подъезжаешь тремя очень глубокими выемками в скалистых стенах, напоминающими туннели своего рода; по ним можно судить, каких трудов стоило прорубание дороги сквозь эти крепкие как гранит породы. За станциею влево за горою, большое озеро Чалдыр-Гел; это прекрасное озеро, протянувшееся на 18 верст высоко в горах, полно форели и всевозможной дикой птицы: лебеди, бабы-птицы и всякая другая дичь кишмя-кишит там, и наши инженеры, строившие дорогу, развлекались от своих тяжелых трудов и однообразной жизни интересною охотою на его роскошных берегах.