Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14

Сведения о противнике сводились к следующему: в районе Новороссийск – Таманский полуостров – 22-я советская дивизия; на Тамани – бригада этой дивизии с кавалерийским полком; в районе станиц Крымская – Гостогаевская – бригада 9-й советской дивизии; остальные части этой дивизии перебрасывались по железной дороге на север в район Ростова, видимо, для борьбы с действовавшим на Дону партизаном полковником Назаровым⁸³. К северу от Таманского полуострова до самого Ейска побережье наблюдалось лишь слабыми частями 1-й Кавказской кавалерийской дивизии (Дикой), штаб которой располагался в станице Брюховецкой. Принимая во внимание крупные отряды повстанцев, численность наших войск лишь немногим уступала противнику.

Означенные сведения давали основания рассчитывать, что при условии соблюдения должной скрытности и быстроты высадку удастся произвести почти беспрепятственно. В дальнейшем, двигаясь по родным местам среди сочувствующего населения и присоединяя к себе многочисленные повстанческие отряды, войскам удастся захватить самое сердце Кубани – Екатеринодар и прежде, нежели красное командование успеет собрать значительные силы, очистить от красных северную часть Кубанской области.

По занятии Кубани, как указано было выше, я намечал, оттянув войска к Перекопу, перебросить на Тамань весь Донской корпус и, обеспечив прочную базу на Кубани, приступить к очищению Донской области.

Во главе десантного отряда был поставлен генерал Улагай. Заменить его было некем. Пользуясь широким обаянием среди казаков, генерал Улагай один мог с успехом «объявить сполох», поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Я знал его отрицательные свойства – отсутствие способности к организации, свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию.

Ему необходимо было придать твердого и знающего начальника штаба. На эту должность я наметил генерала Коновалова, однако последний настойчиво просил его не назначать. Генерал Шатилов горячо рекомендовал мне генерала Драценко⁸⁴, занимавшего должность моего представителя в Батуме. О генерале Драценко я неоднократно слышал самые лучшие отзывы от генерала Деникина, Романовского и Эрдели⁸⁵, в бытность которого Главноначальствующим Северного Кавказа генерал Драценко успешно действовал против мятежных горцев. Генерал Шатилов знал генерала Драценко еще по Великой войне, где они служили вместе в штабе генерала Юденича. Позднее, в начале 1919 года, при очищении мною от красных Северного Кавказа, генерал Драценко сражался под начальством генерала Шатилова в Дагестане, а затем, после ранения последнего, некоторое время заменял его, действуя весьма удачно. Я вызвал генерала Драценко к себе, беседовал с ним и вынес о нем благоприятное впечатление.

Генералу Улагаю Драценко также понравился, и он предложил ему должность начальника штаба, на что Драценко охотно согласился.

Дав генералам Улагаю и Драценко общие указания, указав задачу и наметив те силы и средства, которые по обстановке я мог дать им для выполнения этой задачи, я предоставил им самостоятельно разобрать план операции, распределить войска, указать войскам частные задачи, наладить снабжение, поручив генералу Шатилову лишь общее наблюдение. В дальнейшем, будучи всецело поглощен вопросами государственными и руководством войск на Северном фронте, я мало вникал в выполнение порученной мной генералам Шатилову, Улагаю и Драценко задачи. Это было с моей стороны, как показали события, крупной ошибкой. Уже прибыв в Феодосию на посадку войск 29 июля, я мог убедиться в этом. Огромный штаб генерала Улагая, помимо своей громоздкости, производил впечатление совершенно не сорганизованного, собранного, видимо, из случайных людей, между собой ничем не спаянных. Громадный тыл неминуемо должен был обременить войска.

Намечаемый десант на Кубань не мог оставаться в тайне. О нем знал кубанский атаман, от него узнали члены кубанского правительства и рады. Молва о том, что «идем на Кубань», облетела все тылы и докатилась до фронта. Распространяемым штабом сведениям о том, что десант намечается в район Таганрога для помощи полковнику Назарову, никто не верил.

Огромное число беженцев-кубанцев потянулось за войсками. Теснота при посадке была невероятная. По донесению генерала Казановича, мальчики-юнкера падали в обморок от духоты. По данным флота, было погружено 16 000 человек, 4500 коней, при общей численности войск в 5000 штыков и шашек. Все остальное составляли тыловые части и беженцы.

Менять что-либо было уже поздно. Я объехал пароходы, говорил с войсками, а затем, пригласив к себе начальника группы, еще раз подтвердил данные ему указания: «База отряда – Кубань. Оглядываний на корабли быть не должно. Всемерно избегать дробления сил. Только решительное движение вперед обеспечит успех. Малейшее промедление вас погубит».