Русская армия и флот в XIX веке

Старые уставы, по существу, не обеспечивали этого. Так, например, «Военно-уголовный устав» 1839 г. не имел даже раздела о дисциплинарных взысканиях, ибо все предоставлялось на усмотрение начальника. Командиры полков смотрели на солдат почти как на крепостных. Судьба и жизнь солдата зависели от воли и характера начальника, и в выборе средств воздействия царил полный произвол. В основе этих мер лежала идея устрашения солдата. Новый дисциплинарный устав 1869 г. трактовал понятие дисциплины в разрезе буржуазной законности, и это резко отличало пореформенную армию от крепостнической армии XVIII и первой половины XIX в. Новые пореформенные общественные отношения нашли свое отражение и в армии. Крепостникам пришлось отказаться от негласного суда. В обиход вошли такие понятия, как права и обязанности солдата. С этим нужно было считаться. Теперь нельзя было бить солдат по своему усмотрению, хотя практически рукоприкладство не исчезло. Нельзя было посылать солдат в свое имение как собственных крепостных.

Уставы декларировали охрану чести и достоинства солдата и главным нарушением считалось нарушение долга. Сами нарушения были разделены па собственно преступления, которые входили в компетенцию военно-уголовного суда, и проступки, подведомственные исправительным судам или судам чести. Открытые суды имели целью воздействовать как на провинившегося солдата, так и на всех присутствующих на суде. Их основной целью было формирование таких нравственных понятий, как долг, честь, храбрость, стойкость, мужество. К воздействию на отдельную личность привлекалось общественное мнение, хотя оно было, конечно, сословно-классовым. Все это было настолько ново и необычно для «старых служак», что они резко восстали против Милютина, Драгомирова и других прогрессивных военных деятелей.

Мало было издать уставы, оказалось необходимым вести упорную, длительную борьбу за их осуществление на практике. И этот процесс затянулся в армии на долгие годы.

В условиях самодержавия нельзя было ликвидировать произвол и бесправие. Попирание человеческого достоинства и беззащитность солдат продолжались.

Солдатские школы грамоты

В условиях технического перевооружения армии и флота громадное значение приобрела грамотность солдат и матросов. Без решения вопроса о первоначальном образовании поступавшего в армию и на флот контингента нельзя было продуктивно вести тактическую подготовку рядового состава. Между тем в 60-х годах на военную службу поступало не более 10 % грамотных. Так, в 1867 г. из 103 604 новобранцев, прибывших в армию, грамотных было только 9 504 чел. (9 %), из 94 987 новобранцев 1868 г. грамотных насчитывалось 9 062 чел. (9,5 %) и в 1869 г. на 87 344 новобранца грамотных приходилось 8 533 чел. (9,8 %). В армии солдаты не могли получать необходимой тактической подготовки, ибо в своей массе они были неграмотны.

Не лучше обстояло дело с контингентом, поступающим и в последующие годы. Лишь в конце XIX в. в армию стали приходить около 50 % грамотных новобранцев, что видно из табл. 35.

Таблица 35[478]

Год призыва	Число призванных в армию и на флот	Имевших школьное образование	Умевших читать, писать	Неграмотных
1870	105 952	75	11 642	94 285
1875	178 392	2 082	35 892	140 418
1880	231 677	3 999	47 158	180 519
1885	227 210	9 905	50 039	167 266
1890	257 510	16 021	25 262	217 897
1895	271 263	24 070	82 138	166 803
1900	294 902	36 429	98 066	151 490

Столь медленный рост грамотных, призываемых в армию, объяснялся политикой сдерживания образования народа, настойчиво проводившейся правящими кругами как до реформ 60-х годов, так и после них. Стремясь затормозить развитие просвещения народа, царское правительство отпускало мизерные средства на содержание школ.

Разве можно было говорить о заботе правительства о просвещении народа, если на 75 млн. населения в 1866 г. было 17 678 светских начальных школ, находившихся в ведении различных ведомств, в которых училось 787 тыс. учащихся, и 16 287 тыс. школ духовного ведомства с 335 тыс. учащихся.

Спустя двадцать лет, в 1885 г., число начальных школ Министерства народного просвещения утроилось, их стало 25 194, с 1 210,3 тыс. учащихся. И это на 108,8 млн. населения. Лишь в 1900 г. число министерских школ достигло 41 956, с 4 560,8 тыс. учащихся, а число церковноприходских школ выросло до 42 588 с 1 633,6 тыс. учащихся. Но и этого числа школ было недостаточно для страны с 132 960 тыс. населения[479].