Русская армия и флот в XVIII веке

В четырехшереножном пехотном строю гренадеров размещали не на флангах, а в первой шеренге. Снова стали применяться рогатки, как защитное средство против кавалерии. Слишком большое значение придавали непрерывному огню, считая, что огнем «пехоте такая придается сила, что неприятель никак оную преломить не может». После рассмотрения и утверждения «Диспозицию» разослали в полки в виде «Генералитетского рассуждения».

Однако следует сказать, что «Генералитетское рассуждение» ни словом не упоминает о действиях штыком, о прорыве неприятельского фронта, а выдвигает на первый план стрельбу, так как «оная весьма надежна и без всякой конфузии и азарту и сколько надобно продолжаться может». Правда, следует признать, что действия русской пехоты против иррегулярных турецких войск обеспечивали целостность и устойчивость боевого порядка, а рогатки и пики служили хорошей защитой против конницы. Вместе с тем, «Генералитетские рассуждения» показывают, что в армии происходил опасный поворот в сторону переоценки силы огня, а с другой стороны, наметилось ничем не оправданное увлечение кирасирской конницей.

В кавалерии до 1736 года драгуны руководствовались артикулом Меншикова, а кирасиры «Экзерцицией в кирасирском е. и. в. полку»[469]. Этот устав был переведен с прусского устава.

В 1736 году на генералитетском совещании при участии Миниха было принято решение «при всех драгунских полках в швенковании и впротчем конницею обучения поступать так, как в кирасирских полках»[470].

Устав для кирасир подробно разъяснял правила поворотов и заездов, вздваивание шеренг по-пехотному.

Стремительной атаке кирасир не обучали, им рекомендовали действовать «маленькой рысцой». Старались приучить лошадей к конному строю противника и к выстрелам. Кирасир обучали стрельбе с коня из карабинов и пистолетов. Трехшереножный строй был основным. Допускалось перестроение в две шеренги, но без нарушения расчета рот.

Для обучения войск и проведения маневров еще Петр I ввел 3 — 4-месячные лагерные сборы, которые в дальнейшем проводились ежегодно. Это улучшало военную подготовку, укрепляло дисциплину.

Полковые ученья проводились так же, как и в первой четверти XVIII века. Так, в приказе по Семеновскому полку от 3 сентября 1736 года говорится: полк для ученья выходит на свой плац и строится развернутым фронтом[471]. Задача заключалась в том, чтобы выработать навыки стрельбы шеренгами, рядами и залпом на месте, затем в движении «наступными и отступными дивизионами» и в каре. Во время этих перестроений мушкетеры должны были стрелять, гренадеры — метать гранаты, а полковые артиллеристы вести картечный огонь.

Цель учения, состояла в том, чтобы через создаваемую огневую завесу противник не мог прорваться. Поэтому в приказе не было ни слова о штыковом ударе. В этом отношении миниховские учения резко расходились с петровскими указаниями о характере полевых учений.

Во время летних лагерей у солдат вырабатывали навыки ведения боя. Боевой учебе в лагерях Военная коллегия придавала большое значение. Чтобы осуществлять постоянный контроль за ходом обучения, была учреждена Инспекция, для которой в 1731 году была выработана специальная инструкция[472]. Воинская комиссия требовала все полки «мунстровать и свидетельствовать», чтобы «в тех полках воинские учреждения в добрый порядок и во одинаковое действие приводить»[473].

Комиссия предложила «при армии быть одному генерал-инспектору в ранге генерал-лейтенанта, да трем военным инспекторам в рангах генерал-майоров» и назначила «такие смотры и мунстрования чинить… дважды в год». Порядок проведения смотра определялся инструкцией, состоящей из 20 пунктов. В седьмом параграфе этой инструкции предлагалось спрашивать полковников, офицеров «всех поразно» о том, «все ли довольны и не имеют ли они друг от друга, а особливо подчиненные от их командиров каких обид и непорядков», а солдат «спрашивать по-ротно без офицеров», жалованье и мундир, и провиант, и на лошадей фураж, и прочее определенное им сполна ли получают, и в указанные ли времена, и командиры их не употребляют ли в какие указанные противные работы, и не имеется ли им от кого каких обид». А чтобы они говорили правду, «объявлять с подтверждением»… о том, чтобы «они не опасались своих командиров»[474]. В восьмом параграфе указывается, что «после смотра полки свидетельствовать в экзерцициях, в взводах, в маршах, в караулах, в церемониях, и в прочем, во всем ли следует по воинским артикулам и уставам и нет ли между полками у одного перед другим в чем розни и ежели явится хоть малая рознь, о тех стараться во всем в наилучший добрый порядок, и во одинаковое действо приводить, дабы во всей армии в гарнизонах, во оном равно поступано было, и ни малой бы отмены в одном перед другим полком не было»[475].