Русская армия между Троцким и Сталиным

Фрунзе поспешил ему возразить и даже высокомерно посоветовал Льву Давидовичу выкинуть из брошюры «рассуждения, прославляющие оборону». Сам Фрунзе писал и говорил только о наступлении. В те времена было принято по примеру Суворова клеймить оборону «подлой» и буквально «вытравливать дух обороны из Красной Армии».

Большую дискуссию вызвала статья Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», которая появилась в июле 1921 года в первом номере журнала «Армия и революция», выпущенном штабом командующего войсками Украины и Крыма.

Михаил Васильевич исходил из неизбежности военного противоборства с капиталистическим миром:

«Между нашим пролетарским государством и всем остальным буржуазным миром может быть только одно состояние долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть… Совместное параллельное существование нашего пролетарского советского государства с государствами буржуазно-капиталистического мира длительное время невозможно.

Это противоречие может быть разрешено и изжито только силой оружия в кровавой схватке классовых врагов. Иного выхода нет и быть не может».

Михаил Васильевич Фрунзе был сторонником мировой революции, которой Красная армия должна помочь. Он писал, что победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать, обороняющаяся сторона обречена на поражение:

«Самим ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда для этого сложится благоприятная обстановка… Отсюда вытекает необходимость воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций…»

Фрунзе доказывал, что нужна доктрина революционной наступательной войны, на основе которой Красная армия будет готовиться к войне с капиталистическим миром (журнал «Отечественная история», 2001, № 2).

Такая война казалась ему неизбежной, потому что пролетарское государство обязано с помощью пролетариата разных стран нанести поражение всему капиталистическому миру. Это был призыв к осуществлению мировой революции с помощью вооруженных сил: «Победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать…»

Троцкий решительно возразил Фрунзе. Он доказывал, что нельзя ставить перед Красной армией наступательные задачи: мировое революционное движение переживает спад, положение в России тяжелое, люди устали от войны и надо «отстоять для рабочих и крестьян возможно длительный период мира».

Да и сами красноармейцы не горят желанием начинать новую войну. Поэтому, считал Троцкий, задача другая: «Мы учимся военному делу, вооружаемся, строим большую армию для того, чтобы обороняться, если на нас нападут».

Конечно, Красная армия может прийти на помощь восставшим трудящимся в других странах, но ее роль будет «вспомогательной».

Фрунзе и его единомышленников, жаждавших мировой революции и готовых разжечь ее с помощью армии, Троцкий назвал «нетерпеливыми стратегами».

Фрунзе считал, что у Красной армии должна быть революционная стратегия, в основе которой наступательность и маневренность: это «совершенно естественно, ибо в армии, создаваемой и руководимой пролетариатом, иного настроения, кроме активного, и быть не могло». Наступательный порыв решит исход будущих войн, потому что вражеские армии «окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником». Красная армия должна прежде всего учиться наступать…

Троцкий говорил, что принятие только наступательной стратегии — авантюризм, непростительная ошибка, которая приведет к колоссальным жертвам. Армия должна учиться обороне, к которой придется прибегнуть на первом этапе войны. Возможно и стратегическое отступление, которое позволяет выиграть время для мобилизации и развертывания собственных сил.

Он считал, что не надо выдумывать какую-то особую стратегию и тактику, а надо учить красноармейцев и создавать современную боевую технику.

Обо всем этом молчали десятилетиями. Троцкому приписывали какие-то чудовищные глупости, а между тем выяснилось, что он рассуждал глубоко и точно — в отличие от «признанного военного стратега» Фрунзе. Предположения Троцкого оказались правильными, как показала Великая Отечественная…

«Пролетарскую военную доктрину» удалось отвергнуть. В постановлении по военным вопросам XI партийного съезда она даже не упоминается. Дело в том, что в рамках съезда на совещании делегатов-военных с докладом выступил Троцкий, а с содокладом — Михаил Фрунзе, восходящая военная звезда. Фрунзе командовал тогда войсками Украины.

Но перед съездом с ним беседовал Ленин и дал понять, что намерен поддержать Троцкого. Михаил Васильевич сразу же пошел на попятную.

3 марта 1925 года Фрунзе выступал на заседании литературной комиссии ЦК. Он напомнил о том, как несколько лет назад предложил теорию «единой военной доктрины»: