Русская армия между Троцким и Сталиным

Трагическая ирония состояла в том, что к моменту начала процесса над «Промпартией» Сергей Николаевич Третьяков уже два года работал на советскую разведку под псевдонимом Иванов. Его личное дело автор этой книги читал в известном здании на Лубянке.

Третьяков работал на советскую разведку больше десяти лет. Причем Сергей Николаевич подробно описал для советской разведки реальное состояние Торгпрома, заключив:

«В настоящее время Торгово-промышленный союз (Торгпром) не имеет никакого значения, он захирел, денег у него нет, находится он в маленьком помещении, служащих трое, да и те не знают, получат ли они жалованье первого числа».

Работавший с ним сотрудник советской разведки получил новое указание из Иностранного отдела ОГПУ:

«Ваша задача вернуть его к активной работе в Торгпроме, заставить выявлять вредителей… Необходимо, чтобы он выяснил, существует ли, и если да, то в каком виде, тот центр, который объединяет и руководит деятельностью вредителей. Мы полагаем, что Торгпром таким центром не является».

Эта фраза из письма Иностранного отдела ОГПУ многого стоит: через несколько месяцев в обвинительном заключении по «делу «Промпартии» именно Торгпром будет назван главным центром вредительства в СССР.

Иначе говоря, в ОГПУ знали, что к чему, но продолжали сооружать абсолютно липовое дело. Но именно этого ждали от чекистов. Сталин потребовал от председателя ОГПУ Вячеслава Рудольфовича Менжинского, чтобы арестованные по делу никогда не существовавшей «Промпартии» дали показания о связях с европейскими правительствами ради подготовки вторжения в Советский Союз. Об этом свидетельствует, в частности, следующая записка генсека:

«ОГПУ т. Менжинскому. Только лично. От Сталина.

Тов. Менжинский! Письмо от 2/Х и материалы получил. Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции вообще и особенно вопрос о сроке интервенции. Выходит, что предполагали интервенцию в 1930 г., но отложили на 1931 или даже на 1932 г. Это очень вероятно и важно.

Это тем более важно, что исходит от первоисточника, то есть от группы Рябушинского, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющей самую сильную социально-экономическую группу из всех существующих в СССР и эмиграции группировок, самую сильную как в смысле капитала, так и в смысле связей с французским и английским правительствами.

Может показаться, что «Трудовая крестьянская партия», или «Промпартия», или «партия Милюкова» представляют главную силу. Но это неверно. Главная сила — группа Рябушинского — Денисова — Нобеля, то есть «Торгпром».

ТКП, «Промпартия», «партия Милюкова» — мальчики на побегушках у «Торгпрома». Тем более интересны сведения о сроке интервенции, исходящие от «Торгпрома». А вопрос об интервенции вообще, о сроке интервенции в особенности, представляет, как известно, для нас первостепенный интерес.

Отсюда мои предложения:

а) Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, «Промпартии» и особенно Рамзина вопрос о сроке интервенции.

1) почему отложили интервенцию в 1930 г.?

2) не потому ли, что Польша еще не готова?

3) может быть, потому, что Румыния не готова?

4) может быть, потому что лимитрофы (так называли Латвию, Литву, Эстонию и Финляндию. — Авт.) еще не сомкнулись с Польшей?

5) почему отложили интервенцию на 1931 г.?

6) почему «могут» отложить на 1932 г.?

б) Привлечь к делу Ларичева и других членов «ЦК Промпартии» и допросить их строжайше о том же, дав им прочесть показания Рамзина.

в) Строжайше допросить Громана, который, по показанию Рамзина, заявил как-то в «Объединенном центре», что «интервенция отложена на 1932 г.»

г) Провести сквозь строй гг. Кондратьева, Юровского, Чаянова и т. д., хитро увиливающих от «тенденции к интервенции», но являющихся (бесспорно) интервенционистами, и строжайше допросить о сроках интервенции (Кондратьев, Юровский и Чаянов должны знать об этом так же, как знает об этом Милюков, к которому они ездили на «беседу»).

Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (Громан, Ларичев, Кондратьев и т. д.), то это будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал мы сделаем достоянием секций Коммунистического Интернационала и рабочих всех стран, поведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки интервенции на ближайшие 1–2 года, что для нас немаловажно. Понятно?

Привет!

И. Сталин».

Менжинский все понял. Во время процесса «Промпартии» сотрудник советской разведки встретился с Сергеем Третьяковым, который изумленно сказал ему:

— Должен вам заметить, что вы совершаете ошибку. Ту работу, которую вы приписываете Торгпрому, он не ведет.

— Разве вы не следите за разоблачениями, сделанными во время процесса «Промпартии»? — спросил советский разведчик.

Третьяков покачал головой: