Русская Армия в изгнании. Том 13

Его Величество со свитой и личной охраной проследовал через перевал Skali Gunicet в Тирану, радостно встреченный народом, спешившим выразить свои верноподданнические чувства. Падение Тираны и бегство из Албании Фаноли со своим правительством положило конец военным операциям. Вся Албания признала власть Его Величества. 26 декабря Русский отряд под командой майора Гильярди рано утром выступил из Zatit и в 14 часов вошел в Тирану. На околице Русский отряд был встречен военным оркестром. Улицы города были разукрашены флагами, народ запрудил улицы и радостно приветствовал верных слуг Его Величества – чинов Русского отряда.

Отряд прибыл ко дворцу и расположился в строю. Неотложные государственные дела не позволили Его Величеству выйти и лично поблагодарить чинов отряда за их боевую работу, но Его Величество поручил это полковнику Цена-бею Криузиу, который и передал милостивые слова Его Величества.

А. Сукачев 143 В Албании 144

Стоял холодный декабрьский день. Я сидел в кафе на Теразии в Белграде и весь ушел в свои невеселые думы… Вспомнил Первый Кубанский поход, вспомнил, как я потом присоединился к формировавшемуся вновь в Добровольческой армии 5-му гусарскому Александрийскому Ее Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полку¹⁴⁵. В это время большинство моих однополчан по 5-му уланскому Его Величества короля Италии Виктора Эммануила 3-го полку были в Сибири. Из 5-го уланского Литовского полка к Черным Гусарам на Южном фронте, кроме меня, примкнул, уже несколько позже, только ротмистр Руднев. После Галлиполи, в августе 1921 года, вместе со всей кавалерийской дивизией я очутился в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев.

Несколько лет провел я в этой стране: был сначала в пограничной страже на албанской границе у Охридского озера, потом прокладывал шоссе Вальево – Осечна, учился на факультете гражданских инженеров в Белграде и в том же университете топил котлы; был истопником также на шоколадной фабрике Шонда; одно время имел даже свое дело – молочное. Вначале оно шло блестяще: торговал молоком, маслом, котлетами; особенным успехом пользовался «настоящий импортированный французский рокфор», который получался из старых, прокисших от лежания сырков, приготовляемых в самом же Белграде… Кончилось мое предприятие тем, что пришлось закрыть лавочку, а ключ от нее бросить в уличную сточную трубу…

Пытался я также устроиться при Женской медицинской академии, но, не будучи ни женщиной, ни медиком, вместо докторской должности принял скромный пост садовника. И там удержался недолго. Самое обидное, что моя отставка была вызвана не романтическими похождениями, как предполагали мои приятели, – нет, среди моего начальства не было ни одной хорошенькой докторши: какая мало-мальски интересная женщина в начале нашего века поступала на медицинский факультет вместо того, чтобы просто выйти замуж? Выгнали меня, ученого садовника-агронома, за которого я себя выдавал, по причине моего невежества в моей же профессии… Велели мне пересадить из леса «црный» тополь в парк академии. Я возился с этим предприятием несколько дней, но когда пересаженные деревья разрослись на новом месте, то они оказались не тополями, а обыкновенной калиной…

Были еще и другие неудачи… Осенью 1924 года я решил переехать во Францию. Для получения визы прибег к «Технопомощи», которая, однако, в моем случае оправдала данную ей кличку «Себепомощи». Я было уже совсем размечтался попасть в Париж и там сделаться шофером такси, как многие мои приятели. Они писали, что лихо разъезжают на красных «рено», спасших в свое время Париж под Марной, а после войны вернувшихся к своим обязанностям моторизованных извозчиков… Конечно, нелегко зазубрить названия улиц всех 20 аррондисманов (тогда их было только 20!), но зато зарабатывать в три раза больше, чем в Белграде – совсем неплохо!..

Сидя в этот памятный для меня день за столиком белградского кафе, я очень огорчался тем, что виза не приходила. Не знал еще тогда, что Судьба мне наконец улыбнулась, задержав меня в Белграде. Правда, эта Судьба, приведшая меня в этот декабрьский день 1924 года на Теразию, хотя действовала и в моем интересе, но пользовалась странными методами. Она устроила так, что с моей визой (как я это узнал много позже) поехал во Францию не я, а кто-то другой из «Технопомощи»… Но конечно, в дальнейшем я не жалел об этой «пропавшей грамоте» или, вернее, «спертой визе»…