Русская Армия в изгнании. Том 13

В конце июля 1918 года отряд получает приказ из штаба дивизии о переводе его в Гелян. Там не давал покоя крупный отряд шахсевени, руководимый шефом по имени Кучик-хан. Отряд выступает с семьями командного персонала. Для этой цели были реквизированы вьючные животные: 100 верблюдов и 50 ослов, к двуколкам были приданы фаэтоны для женщин и детей и взята необходимая прислуга. В городе появились слухи о новом нападении шахсевени.

Настал день выступления. Громоздкий отряд растянулся по шоссейной дороге на Астару. Шел он с необходимыми мерами предосторожности, выслав вперед взвод казаков-разведчиков. Шоссейная дорога шла по насыпи. Около деревни Каракирах по отряду с двух сторон был открыт ружейный огонь. Стали падать убитые верблюды и ослы. Я приказал вожатым верблюдов свести их с насыпи, а пехоте открыть огонь по противнику. Высадив жену с грудным ребенком из экипажа, я спустил ее в канаву у подножия насыпи, сказав ей, чтобы она легла. Двое других моих детей ехали сзади с женой доктора. Я бросился к ним. Кучер их экипажа сбежал. Доведя экипаж до места, где находилась жена, я уложил в канаву детей и жену доктора. После этого я поскакал навстречу командиру. Взволнованный моим сообщением, он приказал мне взять конных казаков и выбить противника из деревни, занятой им. Двумя сотнями всадников я атаковал деревню и выгнал оттуда шахсевени. В нее вошел наш отряд полностью вместе с обозом. Эта встреча с шахсевени обошлась нам дорого: было убито 5 казаков, 1 женщина, 3 детей, ранено 10 казаков, две женщины сошли с ума, я и жена лишились сына, грудного ребенка, из вьючных животных погибло 20 верблюдов и 10 ослов.

Наконец, после еще ряда встреч и незначительных стычек с шахсевени мы прибыли в Астару, пограничный город с Россией. Там встретили мы представителей новой власти на нашей родине – большевиков, шнырявших между нашими казаками. Соседство это не предвещало ничего хорошего. Начальство реквизировало 5 шхун. Погрузив на них больных, раненых, женщин, детей, имущество отряда и 20 вооруженных казаков, под моим командованием, Каспийским морем, под парусами мы поплыли в Энзели, отряд же походным порядком направился в Решт.

Прибывший из Решта есаул Ходалицкий телеграфировал в штаб дивизии, который уладил дело. Мы выгрузились и присоединились к нашему отряду в Реште, где находился, помимо него, казачий отряд под командованием ротмистра Булацеля.

Из Решта отряд совершил экспедицию в горы против шахсевени Кучик-хана, гелянского вождя. Экспедиция, сопряженная с большими трудностями, увенчалась успехом: мы захватили там 3 пленных, 5 лошадей и 15 винтовок. Преследуемый нами Кучик-хан бежал в Исвагань. За эту экспедицию я был награжден серебряной медалью Персидского Шаха. После этого отряд вернулся в Ардебиль. В 1919 году он два раза выступал против шахсевени.

Однажды я был командирован со взводом казаков в Табриз, за деньгами для отряда. Там я представился генералу Реза-Хану, ставшему потом шахом Пехлеви.

В мае 1920 года отряд наш получил приказ о переводе его в Тегеран. В столице Персии было неспокойно. По прибытии туда через две недели отряд выступил в район города Решта для борьбы с большевиками, вступившими на персидскую территорию. Командовал экспедицией поручик Гедеонов, есаул Ход алицкий и я оставались в Тегеране. Большевики были выбиты с персидской земли. В боях против них погиб поручик Гедеонов.

Захват власти большевиками в нашей стране положил конец русскому руководству в персидской армии. Российской разрухой воспользовались англичане. Слабая персидская государственная власть подпала под английское влияние. Англичане потребовали увольнения русских кадров из персидской армии, шах подчинился. Начальник дивизии, полковник Старосельский, получил приказ о передаче командования персидским офицерам. 20 декабря 1920 года нам – русским – было предложено выехать в страны по выбору каждого за счет английского правительства.

На этом закончилась моя военная служба, длившаяся 9 лет: 5 лет Русскому царю и 4 года Персидскому шаху. Конец ее не был тот, о котором я мечтал. Хотелось мне после 6 %₂ лет жизни в боевой обстановке вернуться в родную Николаевскую станицу и иметь от станичников то внимание, которое, по казачьей традиции, они оказывали ветеранам и, в особенности, георгиевским кавалерам. Но, увы, станица находилась в руках преступной власти, подчиниться которой я не мог. Я предпочел жизнь на чужбине, полную неизвестности, возвращению на родную Кубань с риском жить в рабских условиях.

Раздел 3

С. Голубинцев 276 В парагвайской кавалерии 277