Русская артиллерия

Через несколько дней ночью опять делался отчаянный бросок вперед и еще несколько драгоценных метров отвоевывалось от страшной зоны огня и смерти.

Так на всем протяжении четырехсот верст Юго-Западного фронта медленно подползала передовая линия русских окопов к австро-германским укреплениям. В конце мая расстояние между ними не превышало двухсот шагов. Чтобы пробежать это расстояние, надо всего полторы-две минуты…

3 июня, после жарких, сухих дней, прошла сильная гроза. К вечеру наступила приятная прохлада. Из окна избы, где сидел маленький толстый полковник, начальник средней группы артиллерии, был виден красивый бледно-розовый закат. Но полковник не замечал его красоты. Он склонился над листом разграфленной бумаги и писал. Это был последний подготовительный приказ. Он начинался следующими словами: «Обстановка не изменилась. Атака австрийской позиции на всем фронте армии назначена на завтра. Приказываю…»

Дальше шло подробное расписание, которое указывало, что должна делать каждая батарея в первый период боя и затем после начала пехотной атаки. Для всех батарей указаны строгие границы на местности, в пределах которых они должны вести обстрел. Было указано время, когда можно начать пристрелку и когда вести огонь на поражение. Затем давался точный расчет по часам, с какой скоростью должно стрелять каждое орудие. И, наконец, шли распоряжения более общего порядка: о переносе огня во время атаки, о запасах гранат и шрапнелей, о батарейных наблюдательных пунктах, о телефонной связи, о выдвижении артиллерии и о многом другом.

Приказ был уже давно размножен на копировальной машинке и разослан с ординарцами по всем дивизионам и батареям, а толстый полковник все еще сидел за столом и еще и еще раз проверял вое возможности предстоящего боя. Все было как будто правильно. Все части огромного артиллерийского механизма расставлены по своим местам. У каждой — своя строго определенная задача. Действия отдельных батарей точно слажены между собой, как работа умной машины. Боевую готовность всей массы артиллерии можно было бы сравнить с туго натянутой тетивой лука: готовая лопнуть от предельного напряжения, она ждет только последнего легкого толчка, чтобы мгновенно освободить огромную накопленную энергию и со злым свистом пустить тяжелую стрелу в сердце врага.

Такой толчок был дан спустя несколько часов. Вот как это произошло…

Медленно занимался день 4 июня 1916 г. С юго-востока потянул легкий ветерок. Он едва заметно колебал травинки перед окопами австро-венгров, шевелил волосы у спавших солдат, тонкой струйкой тянул цигарочный дым у задремавшего часового.

Было 3 часа, когда с правого фланга русских позиций показалось большое облако зеленовато-желтого цвета. Легкий ветерок двигал это облако в сторону высоты 272, где находился сильно укрепленный редут неприятеля. Облако медленно ползло по земле, окутывая рогатки и колючую проволоку, заполняя каждую ямку, каждое углубление. Бесшумно и зловеще ползло оно в утренней тишине, все ближе и ближе подбираясь к австро-венгерскому редуту…

Вдруг резкий звук разорвал тишину. Частые металлические удары прозвучали в воздухе. Раздались свистки, крики. Забил надрывно колокол, рождая страх и смятение. Каждый удар колокола, казалось, кричал: «Газ! Газ! Газ!» Шум все усиливался. Видно было, как на высоте 272 забегали австрийцы и венгры.

И в этот момент русская артиллерия открыла по всему фронту огонь. Тетива была спущена.

Первый снаряд, как и было указано в артиллерийском плане, разорвался ровно в 4 часа утра. Это начала пристреливаться 2-я батарея 1-го тяжелого дивизиона. Она стреляла по первой линии неприятельских окопов. Тотчас же вступила и батарея мортирного дивизиона, а за ней и другие батареи тяжелой артиллерии, стрелявшей по второй линии окопов и по тылу противника. Командиры батарей сидели в наблюдательных пунктах, выдвинутых далеко вперед, и по телефону корректировали стрельбу. Каждое орудие пристреливалось отдельно. Десять бомб или десять гранат, потом несколько выстрелов шрапнелью.

Через сорок минут орудия умолкли, но тотчас же стала пристреливаться другая группа тяжелой артиллерии. Опять на каждое орудие — десять бомб или десять гранат и несколько выстрелов шрапнелью. Еще через сорок минут приступила к пристрелке третья группа гаубиц и пушек крупного калибра. Одновременно вели пристрелку и легкие пушки, выпуская каждая 30 гранат по проволочным заграждениям.

В 6 часов утра все орудия одновременно перешли на поражение. Вся артиллерийская масса заработала, как точно выверенные часы.

Через каждые шесть минут бухало тяжелое орудие, посылая со зловещим грохотом огромную бомбу. Еще быстрее стреляли пушки по проволочным заграждениям. Спустя час огонь усилился. Теперь каждое тяжелое орудие стреляло с правильным интервалом в две с половиной минуты, а легкое — ровно через две. Прошло еще сорок пять минут, и по расписанию командиры батарей отдали приказ повысить интенсивность огня.