Русская Атлантида. Невероятные биографии

Что же произошло на самом деле в далекой Португалии? Увы, тайна смерти великого шахматиста, наверное, так никогда не будет раскрыта. Но версия о том, что НКВД и в самом деле могло коварно отравить эмигранта-белогвардейца, чтобы он не победил в матче на звание чемпиона мира советского шахматиста, вполне имеет право на существование. Тайных убийств и загадочных смертей, которые планировали тогда на Лубянке, было хоть отбавляй. Впрочем, есть и еще одна версия гибели великого шахматиста. Будто бы к смерти Алехина причастны американские спецслужбы. Американцы опасались, что выиграет Ботвинник и мировая шахматная корона уплывет в СССР.

Улица Довлатова в Нью-Йорке

В Нью-Йорке вскоре появится улица Сергея Довлатова. Решение об этом приняли муниципальные власти по просьбе живущей в США группы почитателей таланта писателя. На этой улице в квартале Квинс он жил, когда приехал в Америку.

Довлатов родился в Уфе, где оказались в эвакуации его родители, театральные работники, в 1941 году. Однако уже в 1944 году его семья возвратилась в Ленинград. После окончания школы будущий писатель поступил на отделение финского языка филологического факультета Ленинградского университета. Проучившись в нем два с половиной года, был исключен за неуспеваемость — не сдал экзамен по немецкому языку. После отчисления из Университета три года прослужил в армии. Попал во внутренние войска, в охрану исправительных лагерей в республике Коми, где познакомился со страшной изнанкой «другой» советской действительности. После армии поступил на факультет журналистики ЛГУ, работал в студенческой многотиражке. С 1972 по 1975 гг. жил в Эстонии, где работал в местных газетах, писал рецензии для журналов. В 1976 году за публикации в иностранной прессе был исключен из Союза журналистов СССР. Набор его первой книги, подготовленный в эстонском издательстве, был уничтожен по указанию КГБ. В 1978 году Довлатов эмигрировал и поселился в США.

Довлатов писал простым и ясным языком. Его проза лаконична, лишена каких-либо украшений, в ней нет описаний сложных психологических коллизий, изысканных картин природы. Его персонажи говорят тем языком, который мы слышали на улицах и на кухнях коммунальных квартир, и который он услышал в эмигрантских кварталах Нью-Йорка.

Довлатов пил, как часто пьет по-черному разочарованный происходящим вокруг русский интеллигент, хотя его отец был еврей, а мать — армянка. Пьянство в его рассказах неотделимо от самого писателя, как оно, увы, до сих пор неотделимо от российского быта. Близко знавший Довлатова Александр Генис писал: «Сергей ненавидел свои запои и бешено боролся с ними. Он не пил годами, но водка, как тень в полдень, терпеливо ждала своего часа. Признавая ее власть, Сергей писал незадолго до смерти: „Если годами не пью, но помню о Ней, проклятой, с утра до ночи“».

«Жизнь коротка…»

За двенадцать лет жизни в эмиграции Довлатов издал двенадцать книг в США и Европе. В Нью-Йорке начал издавать газету на русском языке «Новый американец». Его прозу переводили на английский. Довлатов стал вторым после великого В. Набокова русским литератором, писавшим в престижном журнале «Нью-Йоркер». Однако много литературных наград при жизни он так и не получил. Ему была присуждена премия американского ПЕН-клуба за лучший рассказ 1986 года. Но от премии писатель отказался. По условиям конкурса, премия присуждалась неопубликованной вещи, а Довлатов предпочел опубликовать свои рассказы.

О своей жизни сам он написал так: «Я родился не в очень-то дружной семье. Посредственно учился в школе. Был отчислен из Университета. Служил три года в лагерной охране. Писал рассказы, которые не мог опубликовать. Был вынужден покинуть родину. А в Америке я так и не стал богатым или преуспевающим человеком. Мои дети неохотно говорят по-русски. Я неохотно говорю по-английски. В моем родном Ленинграде построили дамбу. В моем любимом Таллине происходит непонятно что. Жизнь коротка. Человек одинок. Надеюсь, все это достаточно грустно, чтобы я мог продолжать заниматься литературой…».

Когда говорят, что литература — это зеркало жизни, то это в полной мере относится к Довлатову. Он писал только о том, что хорошо знал, — абсурдную жизнь советского человека и еще больший абсурд жизни мыкающегося за границей эмигранта. По сути дела, во всех своих произведениях Довлатов описывал свою собственную жизнь. Его «Зона» — записки лагерного надзирателя из войск МВД, в которых он служил. «Компромисс» — рассказ о жизни писателя в Эстонии и его работе журналистом. «Заповедник» — история его работы экскурсоводом в Пушкинских горах. «Наши», «Чемодан» — рассказ о своей семейной жизни и вывезенном за границу житейском скарбе.