Русская Атлантида. Невымышленная история Руси

Вторым источником авторитета Владислава II Ягеллона стала его собственная жена, Ядвига Анжуйская-Пяст. Тощая, как щепка, и легкая, как былинка, всегда в грубых монашеских платьях, она вела жизнь настолько подвижническую, что в народе стали чтить ее как новую святую. Воспитанная в роскоши, при богатом дворе, королева совершенно отказалась от золота, жемчугов, ожерелий, перстней, серег и прочих мирских украшений. Она даже скрывала лицо под повязкой, чтобы зрелище собственной красоты не возбудило в ней грех гордыни.

Многие видели в церкви сияние, разливающееся вокруг поднятых в молитве рук королевы.

Некие «заслуживающие доверия почтенные люди» рассказывали, как Христос лично беседовал с королевой во время литургии.

Говорили, что одно прикосновение королевы исцеляет больных и расслабленных членами.

Толпы дворян ломились в Краков, чтобы быть представленными святой королеве. Толпы горожан мчались туда же, чтобы посмотреть на королеву. Толпы крестьян из разных концов королевства прибывали, чтобы просить помолиться о ниспослании дождя, хорошей погоды, об изобилии рыбы в озерах и о здоровье пчел и хорошем медосборе. Все молитвы королевы, естественно, тут же бывали услышаны и просьбы незамедлительно удовлетворялись, что и отмечалось «всем королевством». Толпы нищих ломились у ворот краковского замка и везде, куда шла королева.

Можно, конечно, поспорить — а так ли уж счастлив человек, чья монашески одетая жена передвигается строго в окружении монахов, монахинь, юродивых, нищих, алчущих исцеления калек, посланцев Ватикана, умиленно сюсюкающих пожилых дам? Но имеют ли вообще всякие глупейшие понятия о счастье или о семейной жизни какое-то отношение к делам государственным? Не для того женятся короли. Не для того они занимаются лю… гм… гм… не для того занимаются они интимными деталями важнейших государственных процессов. Постижимо ли нам, простым смертным, где парят души монархов при вершении дел семейных… то есть, в смысле, династических?

В конце концов королева Ядвига в 11 лет исполнила долг монахини, вышла замуж за дикого литовца (37 лет от роду) и тем спасла Польшу от ужасов межкоролевья. Тем самым она, по мнению летописи, проявила «благоразумие и зрелость, достойные почтенного возраста».

Испорченные простолюдины могут пожалеть королеву (и ее будущего мужа). Еще более испорченные типы даже свяжут судьбу королевы Ядвиги и ее своеобразный, очень уж монашеский образ жизни. Эти испорченные типы могут даже сказать какую-нибудь неслыханную гадость: например о том, что Ядвига Пяст изломала собственную судьбу и что от несчастной женщины и ожидать ничего другого невозможно. И что понятно, отчего «дикий» Ягелло сам ударился в религиозный фанатизм, и что еще хорошо, что не начал заводить любовниц. Некоторые дамы его еще и пожалеют, что уж совершенно нестерпимо.

Но, конечно же, таких гадостей никогда не скажут те, кто понимает: короли и королевы слеплены из совсем особого теста, чем все остальные люди, и что не нам понять высоких мер, Творцом внушаемых вельможам.

Много лет брак остается бесплодным. Трудно сказать, в пылкой ли любви супругов тут дело, в юности ли полуребенка-Ядвиги или в чем-то еще, но факт остается фактом. Только на седьмой год супружества наконец-то совершается то, зачем и задуман был этот династический брак: на свет должен появиться младенец, по материнской линии восходящий к легендарным первым Пястам.

Может быть, иные из читателей сумеют найти что-то возвышенное в этом повороте судьбы… Любуются же люди всевозможными катастрофами, несчастьями и ужасами? Эстетизируют же они несчастную любовь, развалы семей и ситуации, когда «гладят, глядя в потолок, чужих и нелюбимых»?

По мне же, весь этот династический брак Владислава Ягелло и Ядвиги Пяст окончательно приобретает оттенок какого-то мрачного издевательства, когда 17 июля 1399 года 18-летняя королева умерла, пережив свою дочь на три недели.

Позволю себе еще одно циничное замечание дикаря, плохо понимающего суть монархии: давно известно, что в безлюбом браке не живут дети, что поделаешь… Бывает очень жаль несчастной королевы с ее вывернутой, прервавшейся на самом взлете судьбой, не согретой хотя бы детьми.

Владиславу Ягелло все-таки было полегче: даже пока и продолжался постылый брак, он мог много чем заняться: охотой, войной, политикой, турнирами, пирами-попойками.

Да и, попросту говоря, не он помер родами, и многое оказалось впереди у короля, не разменявшего еще и шестого десятка.

И после смерти Ядвиги Пяст в его праве на польский престол никто не сомневался, оставалось обеспечить преемственность и основать династию. «Пришлось» Ягелло жениться второй раз… а потом третий и четвертый. От четвертой жены, Сонки (Зофьи) Голшанской, у него родились Владислав (1424) и Казимир (1427). Почти наполовину русские, они окончательно утвердили свою полурусскую династию на краковском троне.