Русская Австралия

Благодаря интеграции российских анзаков в австралийское общество их дети росли уже настоящими австралийцами, и русскому прошлому их отцов не было, казалось, места в этой новой жизни. Но все же прошлое раньше или позже звало их, и именно им, детям, предстояло проложить мост между двумя мирами — повседневным австралийским и таинственным русским, откуда когда-то пришли их отцы. Лили, старшая дочь Александра Егорова, рассказывает, что у них дома, в Пламптоне, «отец хранил письма, написанные на русском языке, и много фотографий в большом кожаном портфеле. Когда отец работал, мы с сестрами забирались туда и рассматривали их. Мы думали, что нам это делать не разрешается, и кто-нибудь из нас стоял на страже, чтобы отец нас не застал за этим занятием. О том, что хранилось в портфеле, он с нами никогда не говорил». После его смерти портфель со всем содержимым исчез, но в памяти детей А. Егорова все еще живут эти фотографии и образы «русских женщин, одетых в черные платья с длинными рукавами, которые навещали их семью, когда их мать оказывалась надолго прикованной к больничной койке». И вот теперь семья Егоровых открывает это чувство принадлежности к «своим». После смерти Александра Егорова, оставившего после себя 10 детей, его старший сын собрал всех братьев и сестер, разбросанных по приютам, в своем доме. «Портфель с бумагами» безвозвратно пропал, и все, что осталось у него от их русской истории, было только его имя — Александр, как и у отца, хотя отец часто называл его Иваном: в память о своем младшем брате, оставшемся в России, которого ему так и не суждено было больше увидеть. Они пытались разыскать родных из неведомой деревни Бестужево через Красный Крест, но безрезультатно. Тем временем Барбара и Джой, внучки Александра, рылись в архивах, собирали все крупицы информации, которую могли сообщить об Александре и его жизни в России его дети. Лишь случай помог им восстановить прошлое их семьи. Годы спустя русские Егоровы из Рязанской области приехали в Австралию, чтобы познакомиться со своими австралийскими родными, которых насчитывалось уже около 150 человек. Они устроили сбор всех ветвей семьи в роскошном поместье в Голубых горах близ Сиднея, в доме одной из внучек Александра.

Эти вестники прошлого, врывающиеся в австралийское детство детей анзаков из другого мира, все еще живут в их памяти и сейчас, десятилетия спустя. Да и в тех редких случаях, когда отцы рассказывали им о своем русском прошлом, детская память сохранила образы сказочной, былинной страны. Адольф Мишкинис покинул родную Литву, когда ему было 13 лет. Сын вспоминает рассказы отца о том, что «религиозным воспитанием детей занималась их бабушка, которая дожила до 110 лет. Еще мой отец с удовольствием рассказывал, как они выращивали клубнику, высаженную в бочонки, и ягоды вызревали величиной с яблоко. Люди почти никогда не болели… Отец умел скакать на лошади без седла и мог на полном скаку, босоногий, стать во весь рост на спине лошади».