Русская басня

              «Ну стоит ли богатым быть,
Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спить
              И только деньги лишь копить?
Да и на что? Умрем, ведь все оставим.
Мы только лишь себя и мучим, и бесславим.
Нет, если б мне далось богатство на удел,
Не только бы рубля, я б тысяч не жалел,
                   Чтоб жить роскошно, пышно,
И о моих пирах далеко б было слышно;
      Я даже делал бы добро другим.
А богачей скупых на муку жизнь похожа»,—
      Так рассуждал Бедняк с собой самим,
В лачужке низменной, на голой лавке лежа.
      Как вдруг к нему сквозь щелочку пролез,
Кто говорит — колдун, кто говорит — что бес:
      Последнее едва ли не вернее —
              Из дела будет то виднее;
Предстал, и начал так: «Ты хочешь быть богат,
Я слышал, для чего; служить я другу рад.
Вот кошелек тебе: червонец в нем, не боле;
Но вынешь лишь один, уж там готов другой.
                    Итак, приятель мой,
      Разбогатеть теперь в твоей лишь воле.
Возьми ж — и из него без счету вынимай,
      Доколе будешь ты доволен;
                           Но только знай:
Истратить одного червонца ты не волен,
      Пока в реку не бросишь кошелька».
Сказал — и с кошельком оставил Бедняка.
Бедняк от радости едва не помешался;
Но лишь опомнился, за кошелек принялся,
И что ж? — Чуть верится ему, что то не сон:
              Едва червонец вынет он,
Уж в кошельке другой червонец шевелится.
«Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится!»—
                    Бедняк мой говорит.—
Червонцев я себе повытаскаю груду,
              Так завтра же богат я буду —
              И заживу как сибарит».
Однако ж поутру он думает другое.
«То правда,— говорит,— теперь я стал богат;
              Да кто ж добру не рад!
И почему бы мне не быть богаче вдвое?
                    Неужто лень
Над кошельком еще провесть хоть день!
Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу;
      Но если накупить могу я деревень,
Не глупо ли, когда случай к тому утрачу?
      Так удержу чудесный кошелек;
      Уж так и быть, еще я поговею
                  Один денек;
      А, впрочем, ведь пожить всегда успею».
Но что ж? Проходит день, неделя, месяц, год —
Бедняк мой потерял давно в червонцах счет;
      Меж тем он скудно ест, и скудно пьет;
Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу.
      День кончится, и, по его расчету,
Ему всегда чего-нибудь недостает.
              Лишь кошелек нести сберется,
              То сердце у него сожмется;
      Придет к реке,— воротится опять.
«Как можно,— говорит,— от кошелька отстать,
Когда мне золото рекою само льется?»
      И наконец, Бедняк мой поседел,
                   Бедняк мой похудел;
Как золото его, Бедняк мой пожелтел.
Уж и о пышности он боле не смекает;
Он стал и слаб, и хил; здоровье и покой,
Утратил все; но все дрожащею рукой
      Из кошелька червонцы он таскает.
      Таскал, таскал... и чем же кончил он?
На лавке, где своим богатством любовался,
      На той же лавке он скончался,
Досчитывая свой девятый миллион.