Русская Доктрина

Природа упадка жизненных сил народа явно не экономическая – зависимости его от падения уровня жизни обнаружить не удается. Более того, можно заметить даже обратную тенденцию: чем богаче семья, тем меньше в ней детей. В 1999 г. при сравнении 10% самых бедных к 10% самых богатых домохозяйств численность детей до 14 лет у вторых была меньше в 5,2 раза.

Начало либеральных реформ, полагает Гундаров, в России характеризовалось активными духовными процессами: попыткой смены традиционного мировоззрения, изменением критериев добра и зла, внедрением новых социальных ориентиров и нравственных ценностей. В их основе лежала идеология индивидуализма и стяжательства, внушение чувства исторической вины, национальной ущербности, цивилизационной отсталости. Перечисленное послужило причиной сильнейшего стресса…

Исследователи-демографы обнаружили в XX веке прямую зависимость демографической динамики от духовного неблагополучия (выявленного по объективным критерием, таким как: динамика самоубийств, общей преступности, алкоголизма и токсикомании). Характерной чертой обществ с такой духовной картиной является повышение уровня смертности от неинфекционных заболеваний.

Однако духовное неблагополучие в Западной Европе сказывается не столько в отношении смертности (там этот уровень удается частично сбивать с помощью высокотехнологичной медицины и развитой социальной системы), сколько в отношении нежелания рожать. Установка на предпочтение чувственных наслаждений перед духовными привела к тому, что сила эгоизма оказалась выше потребности иметь детей. “В результате, – подытоживает Гундаров свои наблюдения, – рождающийся ребенок предстает для матери не как несравненная ценность, а как конкурент в обладании благами жизни. И здравый смысл подсказывает ей: зачем производить на свет своего конкурента?”

Конечно же, есть целый ряд побочных, сопутствующих факторов, отягчающих картину демографического упадка как, например, угасание интереса к противоположному полу в связи с “сексуальной революцией” (индустрия интимных развлечений, навязчивая порнографичность массовой культуры делают реальных подруг для мужчин уже не столь привлекательными, как “красавицы с обложки”), рост феминизма, сексуальных извращений. Отношение к “партнеру по сексу” становится примерно таким же как к “партнеру по теннису” (а много ли семей создается на основе увлечения теннисом?). Кроме того, в последние два десятилетия западная масскультура культивирует инфантилизм взрослых, модель “секса в большом городе” – когда тридцати-сорокалетние на экране ведут себя так, словно им 18–20 лет, стремясь “взять от жизни все”.

“Белое человечество” вырождается, проблема нехватки рабочей силы решается через приток цветных иммигрантов, заполняющих нижние сектора экономики. Нечто подобное наблюдалось в эпоху поздней Римской империи перед ее падением. Многие утверждают, что Запад просто состарился и, как общество отживших свое народов, клонится к естественному закату. Как бы то ни было, пример Западной Европы показывает, что природа демографического упадка современной цивилизации не экономическая. Вернее сказать, экономика играет в этом упадке роль фона.