Читаем Русская Доктрина полностью

Русской цивилизации нужен мощный правящий слой, опирающийся повсюду на сильных и самостоятельных носителей нравственной и культурной идентичности России. Нужно понять, наконец, что СССР развалился не от нашей скудости, а от неприличного в своей глупости культа “сытости”, культа “модных вещей”, культа “подражания” этикеткам и символам массовой культуры, от прочих обывательских “идеалов”. От них же сегодня разваливается и Россия. Мы считаем, что одним из первых шагов оздоровления должна стать демонстрация всей нации того, ценой каких “компромиссов” появляются сегодня люди так называемой “элиты”, нам нужно на уровне массовой информации, на уровне рекламы и сериалов развенчать мифы о криминальной и коррумпированной “элите”, обнаружить ее моральную невменяемость.

3. Семь нравственных “миров”

Нравственные структуры в ходе истории меняются. Но не в меньшей степени они рознятся друг от друга в зависимости от того культурно-исторического мира, той цивилизации, в которой существуют. В разных культурах и даже социальных группах создаются разные образцы поведения, вокруг которых вырастают самостоятельные этические системы. Эксперты Русской доктрины сводят установки человеческого поведения к нескольким основным типам, которые могут быть описаны следующим образом.

1). Коллективистская установка: “Как другие поступают со мной, так и я должен поступать с другими”. В упрощенном виде она звучит: “Будь как все”. Эта установка характерна для примитивных обществ Африки и Океании, некоторых древних культур Евразии и Америки. В социально-классовом отношении такая этическая установка характерна для рабочих сословий, для которых профессиональный успех строится на подражании “норме”, вписывании в коллектив, приобретении навыков по созданию стереотипной продукции.

2). Установка запрета или табу: “Не поступай с другими так, как они не поступают с тобой”, вариант: “Не делай другим того, чего ты не хочешь себе”. Философы назвали эту установку “золотым правилом этики”. Такая моральная система может быть охарактеризована как классический консерватизм. Она была распространена в большинстве культур Востока (наиболее известный случай – “десять заповедей” Ветхого Завета), в Эллинской, Римской и средневековой Западной цивилизациях, а также обществах типа Японии. Консервативная этика воспринимает новации как угрозу нравственному порядку. В социально-классовом отношении этический консерватизм свойствен крестьянам (пахарям, скотоводам), ремесленникам, которые руководствуются не подражанием коллективу, а запретами на определенные модели поведения как неправильные, “греховные”.

3). Установка индивидуализма: “Другие должны поступать по отношению ко мне так, как я поступаю по отношению к ним” или в упрощенном виде: “Пусть все будут как я”. К ней сводится и категорический императив Канта. К этой же установке восходит и либеральный этический стереотип, который можно определить как взаимное ограничение эгоизмов: “Каждый может поступать как хочет, если он не мешает поступать другим так, как они хотят”.

Данная этическая система сформировалась в цивилизации Нового времени – западноевропейских и американских обществах последних нескольких столетий. Ее выразителями является торговое и предпринимательское сословие, которое рассматривает высшие духовные ценности как проекцию мирского строя, нравственность выводят из ее зависимости от физического и материального уклада жизни.

4). Асоциальная установка: “Никто ничего никому не должен”. Вариант: “Каждый должен поступать так, как ему удобней и выгодней”. Асоциальное поведение не может стать фундаментом для создания цивилизации, но может стать основой “этики” (вернее, системы отсутствия какой-либо сдерживающей этики) для паразитических групп, не производящих каких-либо ценностей. Аморальность и ориентация на сиюминутную пользу, свойственная паразитам, проявляется в двух основных вариантах: пассивном, связанном с собирательством (каста “неприкасаемых” в Индии, бомжи), и активном, “побирушничестве”, иногда переходящем в форму кражи или присвоения того, что осталось без присмотра. Пример “асоциальных сообществ” – таборы некоторых кочевников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Холодный мир
Холодный мир

На основании архивных документов в книге изучается система высшей власти в СССР в послевоенные годы, в период так называемого «позднего сталинизма». Укрепляя личную диктатуру, Сталин создавал узкие руководящие группы в Политбюро, приближая или подвергая опале своих ближайших соратников. В книге исследуются такие события, как опала Маленкова и Молотова, «ленинградское дело», чистки в МГБ, «мингрельское дело» и реорганизация высшей власти накануне смерти Сталина. В работе показано, как в недрах диктатуры постепенно складывались предпосылки ее отрицания. Под давлением нараставших противоречий социально-экономического развития уже при жизни Сталина осознавалась необходимость проведения реформ. Сразу же после смерти Сталина начался быстрый демонтаж важнейших опор диктатуры.Первоначальный вариант книги под названием «Cold Peace. Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953» был опубликован на английском языке в 2004 г. Новое переработанное издание публикуется по соглашению с издательством «Oxford University Press».

А. Дж. Риддл , Йорам Горлицкий , Олег Витальевич Хлевнюк

Фантастика / История / Политика / Фантастика / Зарубежная фантастика / Образование и наука / Триллер
Критика политической философии: Избранные эссе
Критика политической философии: Избранные эссе

В книге собраны статьи по актуальным вопросам политической теории, которые находятся в центре дискуссий отечественных и зарубежных философов и обществоведов. Автор книги предпринимает попытку переосмысления таких категорий политической философии, как гражданское общество, цивилизация, политическое насилие, революция, национализм. В историко-философских статьях сборника исследуются генезис и пути развития основных идейных течений современности, прежде всего – либерализма. Особое место занимает цикл эссе, посвященных теоретическим проблемам морали и моральному измерению политической жизни.Книга имеет полемический характер и предназначена всем, кто стремится понять политику как нечто более возвышенное и трагическое, чем пиар, политтехнологии и, по выражению Гарольда Лассвелла, определение того, «кто получит что, когда и как».

Борис Гурьевич Капустин

Политика / Философия / Образование и наука