Русская драматургия XX века: хрестоматия

Застыл на пороге. Перекрестился и решительно вышел за дверь.

Аркадий спит.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена шестая

Комната в доме на Выборгской стороне. Чистота, порядок и уют. На окнах – цветы. Под потолком – четыре клетки с чижами и канарейками. […] Портьера на двери отодвинулась и в комнату вошла хозяйка дома – Агафья Матвеевна Пшеницына. Подняла штору на окне, принялась поливать цветы на подоконнике.

Обломов (бормочет). Прочтите это письмо до конца. И поймите, что… (Пауза.) Что иначе поступить я не могу. Почему? (Пауза.) Потому… Потому что… Ольга… Впереди… Что впереди? (Пауза.) Вот что. И. (Оборачивается к Пшеницыной.) Вот у вас цветы. Вы любите их?

Пшеницына. Нет. Они давно тут, еще при муже были. [.] Обломов (лихорадочно пишет, словно торопясь). Прочтите это письмо до конца. И поймите, что иначе поступить я не могу. Мы так внезапно, так быстро сделались больны, и это помешало мне очнуться ранее. (Почесав в затылке.) Больны – нехорошо. Впрочем. Это все Штольц! Привил нам обоим любовь, как оспу! (Пишет.) Вы ошиблись, я не тот, кого вы ждали, о ком мечтали. Погодите, он скоро придет. И тогда вам станет стыдно за вашу ошибку. А мне этот ваш стыд сделает боль. Это все к лицу молодости, она легко переносит раны. Мне же к лицу покой, хотя скучный, сонный, но он знаком мне, а с бурями я не управлюсь!.. (Помолчав. С воодушевлением.) Хорошо, когда пирог с луком или с морковью. С цыплятами хорошо, со свежими грибами. (Нюхает пироги.) С луком! К ним бы водки сейчас, на смородиновом листу. [.].еще не поздно, мы оба еще можем избавиться от будущих упреков совести. Мы так внезапно, так быстро сделались больны, что и помешало мне очнуться. [.] Послушайте, Ольга, скажу прямо и просто – вы меня не любите и любить не можете. Зачем же я пишу? Зачем не пришел сказать прямо? Отвечу: бумага терпит и молчит, когда я пишу вам: мы не увидимся больше.

Обломов роняет перо на стол. Сидит, окаменев.

Пшеницына. Самой надвязать или старухе отдать? Обломов. А?

Пшеницына. По вечерам нечего делать, вот и надвяжу. У меня Маша уж начинает вязать, только спицы все выдергивает. Спицы-то большие, ей не по рукам. Ваня у меня тихий, а Маша бойкая… Платьев не напасешься. Глядь – уж и порвала. За гвоздь, мол, задела, за сучок. Так вот на ней все и горит, особенно башмаки. Чинить да штопать не успеваю.

Выходит из комнаты.

Обломов (складывает письмо). Я все сказал. (Запечатывает. Кричит.) Захар! Пошли кого-нибудь с письмом к барышне!

Съедает кусок пирога, выпивает рюмку водки. Подумав, съедает еще кусок.

Странно! Мне уж не скучно, не тяжело! Я почти счастлив. Отчего это? Должно быть, оттого. что я все сказал.

Входит Пшеницына.

Пшеницына. Вот! Халат ваш! Его можно починить и вымыть. Материя такая славная! Он еще долго прослужит. Может, наденете когда-нибудь. к свадьбе.

Сцена седьмая

Осенний парк с голыми деревьями. На скамейке сидит Ольга, в руках у нее письмо. За стволом дерева прячется Обломов. Хруст ветки, Ольга оборачивается и застает Обломова в самой нелепой позе… Ольга отворачивается. Обломов выходит из-за дерева, садится рядом с ней на скамейку.

Ольга (подает ему письмо). Возьмите! И унесите его с собой. Чтоб мне не плакать, глядя на него. Я не должна плакать – о чем?

Обломов. Ваше счастье еще впереди.

Ольга. Вы спрятались за деревом, чтобы посмотреть – буду ли я плакать? Вас пугает, что я разлюблю вас? А если вы разлюбите меня? […] Устанете, как устали от дел, от службы, от жизни. Разлюбите без соперницы, не она, а халат ваш будет вам дороже! Прощайте, Илья Ильич, прощайте навсегда. И будьте покойны, – ведь ваше счастье в этом! [.] Это моя ошибка. Я наказана за гордость. Слишком понадеялась на свои силы. Я думала, что я вылечу вас. Но у меня не хватило уменья. Врачебная ошибка!

Я не предвидела ее, а все ждала результата, надеялась. (После паузы.) Вы не станете упрекать меня, что из гордости я рассталась с вами?

Внезапно Ольга хватает его за руку.