Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

На протяжении двух столетий жанр развивался неравномерно. Были взлеты, но были годы и десятилетия подготовительной, упорной работы, а то и просто провалы. Так случилось, например, в самом начале XIX века, в период мрачного семилетия 1848–1855 годов. Так обстояло дело и позже — в самом конце XIX — начале XX века. Однако общая тенденция развития эпиграммы шла по восходящей линии. Пролагателями новых путей, авторами, обозначившими крупнейшие вехи в ее истории, стали Кантемир, Сумароков, Пушкин, Некрасов, Минаев, Д. Бедный. Выдающиеся художники поднимали новые жанровые пласты не в одиночестве. Они были окружены в свое время мастерами меньшего масштаба, так сказать, популяризаторами их достижений. Это тоже по-своему интересная страница в истории эпиграммы. Насыщение эпиграммы социальным и философским содержанием сопровождалось усовершенствованием собственно художественно-эстетического плана.

В конце XIX — начале XX века эпиграмма не достигла уровня классических мастеров этого жанра. Даже на страницах лучших изданий, таких, как «Сатирикон» и «Бич», искусство эпиграммы приходило в упадок, заменялось стилизованной безделушкой. Острое жало сатиры притуплялось, сглаживалось. Исключением, как уже говорилось, была эпиграмма в наиболее передовых изданиях 1905–1906 годов, а позднее на страницах большевистской печати.

Истинное возрождение жанра принесло искусство нового мира в творчестве В. Маяковского, А. Архангельского, С. Васильева, С. Швецова, С. Смирнова и других поэтов. Их сатирическая миниатюра противостояла утонченной, рафинированной, залитературенной эпиграмме «Сатирикона» и других либеральных изданий того времени. Здесь гремел победный, грубовато-соленый даже не смех, а поистине раблезианский хохот. Бесценный опыт русской классики XIX века, особенно эпиграммы революционной демократии и пролетарских изданий, входил органической составной частью в творчество советских мастеров карающей строки.

Л. Ф. Ершов

ЭПИГРАММЫ

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVII ВЕКА

Симеон Полоцкий

1. <ИЗ ЦИКЛА «ОБЛИЧЕНИЕ»>

Идеже место несть обличению,
       тамо свобода грехов творению.

2. ПРАВДА

Знающе правду, а о ней молчати —
       есть злато в землю тщетно закопати.

3. НИЩЕТА ЦАРЕЙ

Царие и князи, суще пребогата,
       обыкоша скудость едину страдати:
Много рабов имуть, сокровище в злато
       соблюдают иным зело пребогато,
Но нищи суть в други правду глаголивы,—
       вси бо по их воле глагол деют лстивы.

4. <ИЗ ЦИКЛА «СЫТОСТЬ»>

Ястреб сытый из руки аще испустится,
       сед на древе, к пустившу не скоро вратится,
Подобие и человек, егда сыт бывает,
       бога отбег, не скоро к нему ся вращает.

5–7. <ИЗ ЦИКЛА «МОНАХ»>

1

Любяй зрим быти и прочыя зрети,
       монах несть могущ хвалу богу пети.

2

Огонь есть со сеном — инок со женами,
       не угасимый многими водами.

3

В кремень железо тогда ударяет,
         егда пол женский инока касает.

8.<ИЗ ЦИКЛА «ПОХОТЬ»>

Похоть псу есть подобна: гонима — гонзает,
       аще же питается — в тебе пребывает.

9. СЛЕПЕЦ

Слепец аще слепцу руковожд бывает, —
          и вождь, и водимый во яму падает.

10. <ИЗ ЦИКЛА «НЕВЕЖДА»>

Невежда ученого елма поучает, —
           слепец очитого мужа провождает.

11. НЕУДОБНАЯ И НЕПОДОБНАЯ

Четыре неудобна дела обреташе,
       пятое неподобно, Платон глаголаше.
«Неудобно, — рекл, — дело гордому служити
       и от сребролюбива мужа что просити.
Еще со лживым мужем куплю совершати
       и со искусства праздным беседы творяти.
А неблагодарному доброе творити,
       исповедую, — веема неподобно быти».

12.<ИЗ ЦИКЛА «ЗАВИСТЬ»>

Яко ехидну плод чрева снедает,
       тако завистна зависть умерщвляет.

13. <ИЗ ЦИКЛА «СОВЕСТЬ»>