Русская эсхатология: история общественной мысли России в фокусе апокалиптики

Проведенный анализ подтвердил на фактическом материале исходное положение о парадигмальном характере для русской общественной мысли эсхатологической системы воззрений. Эсхатология составляла основание российского идеологического строительства. Исторически воспроизводимая государственная идеология России являлась модификацией образов Апокалипсиса. Особое значение в этих образах имела идентификация в русской общественной рефлексии фигуры Антихриста. На эту роль определялась целая череда исторических деятелей и неперсонифицированных акторов мировой истории. Фактически каждое поколение в истории России понимало, что оно живет на этапе реализации сюжетной линии Апокалипсиса.

Фактор русской эсхатологии дает основание посмотреть в иных акцентировках на процесс российской истории. Зачастую этот фактор приобретал самостоятельное ключевое значение, задавая соответствующий вектор исторического процесса. Недоучет его при фокусировке объяснительных моделей через экономику, социальные отношения, политику приводил к деформациям в системе причинно-следственных связей в изложении отечественной истории. Ведь та же книжная справа XVII века вряд ли привела к парадигмальному расколу, не будь наложена на эсхатологические ожидания значительной части российского общества.

Апокалипсическая семантика перетолковывалась в русской эсхатологии в направлении определения России (Руси) в качестве ключевого актора эсхатологического нарратива. Она могла выступать и как сила, удерживающая торжество зла, и как новый Иерусалим, в который придет при втором пришествии Мессия, и как страна, породящая Антихриста и ставшая бастионом его власти. Русский эсхатологизм составил, в частности, основание идеологии Третьего Рима. Теократизм русского самодержавия также определялся не столько раскладом социальных сил, как было принято считать в советской историографии, сколько эсхатологическим осмыслением сущности государственной власти.

Несмотря на частичную секуляризацию, эсхатологизм властного дискурса сохранялся и в период Российской империи. В определенные периоды, как, например, при царствовании Николая I, власть пыталась апеллировать к эсхатологическому прочтению актуальных вызовов. Одновременно в связи с секуляризацией государства формируется альтернативная властному дискурсу эсхатология. Она оказалась прежде всего сосредоточена в нишах старообрядческой оппозиции. Особый тип эсхатологической рефлексии имел место в среде русской интеллигенции. Тема Апокалипсиса стала чаще всего в кодированном виде, как у Н. В. Гоголя, осевой линией русской классической литературы.

Эсхатологический характер имела и советская идеология, совместившая европейский социальный утопизм с модификацией русского хилиазма. Советский коммунизм в этом смысле представлял вариант нерелигиозного или квазирелигиозного эсхатологизма. Утрата эсхатологических ориентиров (деэсхатологизация) являлась неучтенным фактором гибели СССР.

Постсоветский период характеризуется, с одной стороны, переориентацией на конъюнктуру времени, что представляет собой, безусловно, разрыв с традицией русской эсхатологии, но с другой – поиском новых семантических линий эсхатологического дискурса. И последняя составляющая с течением времени все более усиливалась, подведя фактически к запросу о выдвижении новой идеологии России с опорой на новую эсхатологию. И без эсхатологии легитимизировать заявляемые властью сегодня ценности государствостроительства, по-видимому, не получится.

Россия как цивилизация возможна только в рефлексии Апокалипсиса. Неэсхатологическая Россия не будет Россией вовсе. Есть, безусловно, цивилизации, апеллирующие к прошлому и продуцируемому им традицией, есть, как цивилизация Запада – к настоящему, но Россия – всегда апеллировала к финалистскому будущему, и в этом ее сила. Русский человек всегда живет в состоянии вызова надвигающегося Армагеддона. Война для него – это последняя битва. Русская / советская мобилизационная система, что принципиально не понимают на Западе, – это не просто мобилизация военно-авторитарными методами, а сбор рати на последнюю битву света и тьмы. И в этом смысле восстановление русской эсхатологии прямо сопряжено с цивилизационным восстановлением России.

Литература

Августин Аврелий. Творения блаженного Августина, епископа Иппонийского: в 8 ч. – Киев: Тип. Г. Т. Корчак-Новицкого, 1901–1915.

Авель (Семенов), иеродиакон, Дроздов А. Ю. Знамение пререкаемо. – М.: Храм Казанской иконы Божией Матери, 2003. – 640 с.

Агапитова Е. В. Фантастический мир И. А. Ефремова: проблематика и поэтика: дис… канд. филол. наук. – Петрозаводск, 2017. – 244 с.

Агурский М. С. Идеология национал-большевизма. – Paris: YMCAPRESS, 1980. – 321 с.

Акутагава Р. Новеллы. – М.: Художественная литература, 1974. – 704 с.

Алексеев В. А. Штурм небес отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. – М.: ИЦ «Россия молодая», 1992. – 304 с.