Русская эсхатология: история общественной мысли России в фокусе апокалиптики

«Бог станет человеком, чтобы человек стал Богом», – прояснял святой Афанасий Великий содержание христианской историософии[7]. Если человек, не являясь Богом, станет в результате прохождения пути истории таковым, то, значит, история в христианстве и есть не что иное, как развертка нравственного прогресса человечества.

Высказывание Афанасия Великого не единственное в своем роде. Авторство цитируемой фразы приписывается также Василию Великому и Иринею Лионскому. В том же смысле о назначении человека говорил, в частности, и святой Августин: «Бог жаждет сделать тебя богом, но не по природе, как было в случае Того, которого он родил, а через дар и усыновление. Так, как через человеческую природу Он стал причастником нашей смертности, так через возвышение сделает нас причастниками Своего бессмертия»[8]. То, что в научном дискурсе выражается категорией «нравственного прогресса», присутствует и в религиозной историософии под маркером «обожение».

Принципиально ошибочным является взгляд, согласно которому при высокой религиозной экзальтации не может быть и речи об установке на развитие. В соответствии с этой, достаточно распространенной точкой зрения, религия в практическом плане лишь консервирует общественное бытие. Действительно, будучи акцентирован на верности сакральным традициям и нормам, религиозный фундаментализм может приобрести реакционный, ретроградный характер. Но сама по себе религия не детерминирует консервацию.

Сверходержимыми в религиозном плане были, как известно, общности хилиастов. Но они не только не отвергали прогресса, но, напротив, активно проповедовали переход мира на качественно новую ступеньку бытия. Эта ступень определялась ими как царствие Божье. Чисто прогрессистским было хилиастическое учение Иоахима Флорского о трех соответствующих ипостасям Троицы эпохах – царства Отца, царства Сына и царства Святого Духа. Прогресс мыслился иоахимистами как возрастание от эпохи к эпохе степени религиозного самосознания человечества.

В таком же прогрессистском ключе было представлено основанное на пророчестве Даниила учение о пяти мировых царствах. Согласно ему, всемирная история периодизируется по распространяющим власть над миром на соответствующем этапе царствам – Ассиро-Вавилонском, Мидо-Парфянском, Греко-Македонском, Римском и Христовом. Учение имело всеевропейское распространение, отразилось в острой дискуссии о нахождении истинной Римской империи.

Отражением этой полемики на Руси стало выдвижение концепта «Москва – третий Рим»[9]. Претензии Запада на роль воспреемника падшего Рима нашли отражение в идеологии Священной Римской империи германской нации[10]. Каждое из названных мировых царств превосходило по уровню своего развития предыдущие. В этом смысле переход от одного царства к другому отражал именно логику прогресса, а вовсе не деградации. Гибель государств соответствующего царства носила характер катастрофы и выражалась тенденцией упадка. Но этот упадок как откат в развитии завершался с выходом на историческую авансцену нового мирового царства. Таким же откатом является современный период истории, идентифицируемый в качестве фазы упадка Римской империи. Завершится он окончательной гибелью существующей ныне мировой модели и установлением небывалого по уровню духовной воплощенности царства Христова. Этот переход будет сопровождаться антропологической трансформацией, выраженной в религиозном глоссарии понятием «преображение».

Исламская историософия привнесла в историческое содержание авраамических религий подъем, связанный с деятельностью Мухаммеда и его последователей. Становление ислама для мусульман не может расцениваться иначе, чем прогресс. Мухаммед характеризуется как «печать всех пророков». Его миссия состоит в том, что он возрождает истинную веру Ибрахима (соответствует библейскому Аврааму).

Мухаммеду предшествовала пророческая череда. Каждый из пророков приходил тогда, когда изначальная вера испытывала эрозию. Восстанавливая исходную авраамическую религию, они обеспечивали восходящую, преемственную линию бытия человечества. Религиозная эрозия была упадком, приход нового пророка – очередным подъемом. Это были флуктуации, укладывающиеся в общую траекторию исторического восхождения человека к Богу.

Прогресс в понимании мусульман есть распространение ислама за пределы Аравийского полуострова. Во времена первых исламских халифов мухаммедовская восходящая линия прогресса была продолжена. Эстафету от арабов в реализации исторической миссии ислама взяла на себя Османская империя.

Что же до современного периода, то и мусульманами он воспринимается в качестве упадка. За ним последует качественный прорыв, когда открывшийся миру «скрытый имам» Махди установит царство справедливости и изобилия[11]. Таким образом, схема изложения исторического процесса во всех авраамических религиях в общих чертах совпадает. Различаются лишь оценки, что считать подъемами и упадками.